Да, что за публичные сцены, отпускаю. Отпустил.
Но Тара не уходила. Она будет смотреть, как я иду по кувшинкам. А потом уйдёт. Я торжественно прочапал по водяным листьям и оказался на новой земле. Коты с Дёмычем во главе перебирались на берег вслед за мной.
Здесь несколько енотих поливали какие-то ростки. Набирали в озере полный рот изумрудной воды и выплёвывали её в лунки. Экологически безупречно. И кто из них скоро засадит здесь всё кровавой глицинией? Может вот эта самая грустная?
Тара махнула мне лапкой и запрыгнула обратно в окно башни, которую очень скоро оплетёт гигантское дерево — насос, дом, кормилец и воин. Наша ива. Да. Пусть называется Ива. Идём к горелому лесу.
Прямо передо мной возник верещащий Пох. Он прыгал, махал ручками и тряс головой. Изрыгал же из себя полный бред. Требовал у «падлы кискина» назад любовь и угрожал чем-то малопонятным.
Коты рядом со мной его не видели. Может это не счастье, а присутствие Тары развоплотило придурка? Я двинулся вперёд и прошёл сквозь «стихийку» без труда и последствий. Точно. Тара — чистая душа, а я — нет.
Надо будет протестировать этим Похом праведника Гошу. Уродец не унимался, он опять загораживал собою пространство впереди.
— Олеандры?
Угрожающим тоном спросил я его. И Пох Потрох испуганно отскочил. Работает.
— Что?
— Ничего, Дёмыч. Давай ускоримся.
И мы побежали. Груды оплавленных камней — это бывшие здания. Большие лужи с чужой водой мы старались огибать не вступая. Сгоревшие костяки, двурукие и четырёхрукие. И мёртвые машины разных видов и форм. Сука бомба.
Пох бежал в трёх метрах от меня зыркая красными глазками. Он не мог меня остановить и не мог мне навредить. Воздушные твари слабее водных? Возможно. Но скорее всего слаб именно этот конкретный Пох. Какие чудовища чужого воздуха могут нам попасться еще — неизвестно.
Гвардия бежала с нами, но не вся. Мирон с Асей, Антон, вон Лайма страшно довольная новым назначением. Разумный Кабан оставил часть бойцов для обороны замка. Или гнезда? Для обороны аквариума, короче.
А вот и горелый лес. Стволы лежали вершинами в одну сторону, вжавшись в землю. Чуть дальше торчали редкие стоящие. Я остановился.
— Мирон!
— Здесь!
— Гвардии рассыпаться. О любом шевелении или шелесте докладывать немедленно.
— Есть!
Мирон длинными прыжками ушёл дальше, отдавая приказы на ходу.
— Дёмыч, берём только то, что можем унести. Средней толщины и тонкие.
Я рубанул на пробу обугленный ствол поперёк и он разрубился.
— Я рублю куски, вы их тащите и сбрасываете в озеро. Вперёд!
Коты не нявкая взялись за грязную неудобную работу. Я рубил что потолще — покороче, а что потоньше — подлиннее. Вереница котов с горелыми брёвнами и жердями потянулась обратно. Любая работа делается, если позволяешь себе не останавливаться. Делалась и эта.
Мы полетим, Мона. Полетим обязательно. Пох невдалеке приуныл, но покидать меня не собирался. Временами он вскакивал и размахивал ручками что-то выкрикивая, обращаясь к себе. Спорил, значит.
Я рубил, Дёмыч выковыривал втоптанное в землю взрывом и помогал очередному коту взвалить на горб очередное бревно. Так победим. На Мону уже точно хватит. И на Ксюнчика, и еще на десяток котов и кошек. Но нужен стратегический запас. И я рубил.
Гуг рядом вскрикнул, подскользнувшись. Не по плечу брёвнышко взял. Его подхватили, бревно отобрали и вручили длинную жердь. Всё-таки силовые работы — не его конёк. Мои-то коты из крестьян. А исходник Гуга — лордик, да еще и эльф. Ладно. Еще немного. Стоп.
— Дёмыч, дальше сами. Когтями медленнее будет, но Лютика нет, топоров нет, ничего кроме котов нет.
— Понятно, Ра. Я же знаю для чего это. Надо всех доставать сюда. Будем пахать до вечера. Иди. Мы сами.
Мона, я иду!
Перегнал по дороге Гуга с жердью, которую он уже не нёс, а тащил. Отобрал. Этот котик нужен мне как пилот на второго летуна. Опыт с грифоном, ловкость выше среднего — лучше кандидата нет.
Изумрудное озеро встретило меня шорохом крылышек. Из него, прямо из места в которое коты сбрасывали древесину, вылетали фейки. Сестрёнка, зачем?
Вся крыша башни на острове уже была покрыта фейками. Котяро, сбросивший в озеро бревно рядом со мной, не удержался и поймал одну.
Милли в его руке улыбалась и ёрзала попой, а затем показала язык и дёрнула себя за соски. Котяро отбросил фейку подальше и вытер руку о живот. Сестра, хватит!
Поток феек пресёкся. Невидимый никому кроме меня Пох Потрох замер и таращился на крышу из пищащих, светящихся крылышек. Ночью будет красиво, спору нет. Надеюсь, когда дерево подрастёт, дурочки заселят самые верхние ярусы.
А теперь Мона! Нет. Вначале исполняем обещание.
— Нейропломба, Ксюнчик!
Гуг рядом замер. В изумрудной воде у наших ног барахталась мокрая кошка. Я поймал её за загривок и вытащил на сушу. Ксю шипела. А кому понравится проснуться в воде, а потом оказаться перед своим принцем со слипшейся шерстью?
Я хлопнул Гуга по плечу:
— Дальше сам.
И позорно сбежал в сторону по берегу. Вот теперь Мона. Что там намудрил научный отдел — мне неизвестно. Но я хочу Мону, которая стремительнее и защищённее меня.
— Нейропломба, Мона!
Вода в озере забурлила. Со дна поднималось нечто огромное. Коты и еноты попятились. Атас. В небо вырвалась, облив всех вокруг изумрудной водой, моя Мона. Она была в три раза больше исходника.
Сделав круг высоко над нами, она приземлилась прямо на посадки разбежавшихся енотов. Оба глаза на месте. Шея стала толще, и черная как ночь шерсть. Вот почему она смотрится толще! Моя змеюка теперь шерстяная. И длинный хвост!
Родной её хвост был гораздо короче. Надеюсь на его конце оружие не хуже, чем там же у меня. Я подошёл завороженно разглядывая подружку. Чем кормить такую тушу? Фейками?
Даже не уследил, как оказался у неё в пасти на высоте трёх своих ростов. Во даёт! Я бережно погладил хищную морду, затем белоснежный острый клык. Какое чудо!
Мона выплюнула меня, и я приземлился на ноги.
— Ну ты и придурок.
И голос её как ветер ломающий ветки. Я подобрался ближе и обнял красотку за лапу. Еле обхватил, если что.
— Ну? Долго будешь сопли размазывать, Ра? Ты лететь куда-то собирался вроде?
Да. Расчувствовался что-то. Я отпустил эту лапу с метровыми когтями. А если они еще и ядовитые! Надеюсь. Но есть одно маленькое дельце, пока не все плавающие в пруду брёвна синяя кошка на феек перевела.
Я повернулся к изумрудному озеру и возгласил:
— Нейропломба, Арт!
Подбежал и помог выбраться из воды новорожденному коту.
— Арт, вытаскиваешь своих казаков сюда. Всех.
— Как? Мой лорд, я слышал, но не очень верил…
— Говоришь этому озеру: «нейропломба» и имя казака. И в ладошки хлопаешь. Когда вытащишь всех, к Дёмычу за инструкциями. Он там, в горелом лесу. Вопросы?
— А у меня получится?
— Получится. Я по делам. Дальше сам.
— Стой, Ра! А Настеньку можно?
— Нужно!
Не дебил, справится. Я же не спеша вернулся к Моне и с большим удовольствием залез на неё. Еле успел в чёрную шерсть на спине вцепиться. Пернатая змея ударила крыльями о воздух и всех, кто был рядом на ногах, повалило. Мы летели!
Пох Потрох, к которому я уже успел привыкнуть, рассекал невдалеке коричневым комочком. Ну да, воздух — его стихия. Уродец — воздушная сучья рыба. И чего он ко мне привязался?
Но я летел! Вон маленький Дёмыч раздаёт пинки зевакам задравшим головы. Привет, Дёмыч. Я культурно помахал ручкой. А вон маленький Мирон на вершине обгорелого огрызка задрал голову к нам. Привет, Мирон. Я культурно помахал ручкой.
Только со спины не всё видать. Эти огромные крылья пол мира заслоняют. Я перебрался по шее к самой змеиной голове и уселся прямо на неё позади глаз.
— Ты что творишь?
— Я на острие атаки!
Выпустил клинки и раскинул руки.
— Я — твои рога!
Мона фыркнула, но вроде доброжелательно. Я закрепил успех: