Выбрать главу

– Ой, – произнесла мисс Шифтлет.

Впрочем, в ее голосе даже не было удивления.

Блу почувствовала, что холодеет. Вода в стакане мисс Шифтлет скрипнула.

Визитница распахнулась, карточки разлетелись по столу. Компьютерные колонки упали. В воздухе закружились бумаги. Чья-то семейная фотография взлетела к потолку.

Блу вскочила. Она не знала, как остановить Ноя, но, вытянув руки, поняла, что его тут нет.

Только буря салфеток, конвертов и визитных карточек, бешеный торнадо, постепенно теряющий скорость.

Все свалилось обратно на стол.

Блу и мисс Шифтлет уставились друг на друга. Бумаги, шурша, успокаивались. Перевернутые колонки загудели; один кабель оказался выдернут.

Температура в кабинете медленно повышалась.

– Что это было? – спросила мисс Шифтлет.

У Блу заколотилось сердце.

Она искренне ответила:

– Понятия не имею.

7

Блу приехала на Монмутскую фабрику раньше остальных. На всякий случай она постучалась, а потом вошла. И сразу же ее окутал приятный запах жилой комнаты – приглушенное библиотечное благоухание старых книг, прохладный аромат мяты, плесень и пыль вековых кирпичных стен и древних труб, нотка грязного белья, брошенного у стены.

– Ной? – Ее голос казался совсем тихим в этом огромном помещении.

Блу бросила рюкзак на стул.

– Ты здесь? Все нормально. Я не сержусь. Можешь воспользоваться моей энергией, если надо.

Ответа не было. Комната делалась серой и синей: над горами сердито клокотала одна из этих странных гроз, и огромные, от пола до потолка, окна бывшего склада наполнялись тучами. Резкие вечерние тени, отбрасываемые пачками, двигались и рассеивались. Было тяжело и сонно.

Блу всмотрелась в темноту, собиравшуюся у далекого потолка.

– Ной! Я просто хочу поговорить о том, что произошло.

Она заглянула в спальню Ноя. Сейчас там лежали вещи Мэлори. В комнате пахло мужчиной и хвоей. Один чемодан был открыт, и Блу заметила, что он набит книжками. Ей показалось, что это непрактично и совершенно в духе Ганси; тогда она стала капельку благожелательней к Мэлори.

Ноя там не было.

Блу заглянула в ванную, которая служила также прачечной и кухней. За дверью ютилась компактная стиралка, на раковине лежали носки, то ли повешенные для просушки, то ли просто брошенные. В опасной близости от туалета стоял маленький холодильник. На куске резинового шланга над грязным стоком, как удавленник, болтался душ, занавеска висела на леске. Блу смутило количество пакетов с чипсами на расстоянии вытянутой руки от унитаза. Темно-красный галстук на полу змеился в сторону двери.

Какой-то чужеродный импульс требовал, чтобы Блу убрала часть беспорядка, сделала хоть что-нибудь, чтобы улучшить картину.

Она этого не сделала. И, пятясь, вышла.

Комната Ронана была запретной зоной, но все-таки Блу туда заглянула. Дверца вороньей клетки, безупречно и неуместно чистой, была приоткрыта. Комнату заполняла не столько грязь, сколько хлам: в углу стояли рядом лопаты и рапиры, у стены валялись колонки и принтеры, а в промежутке какие-то странные предметы – старый чемодан, из которого торчали виноградные лозы, деревце в горшке, которое как будто тихонько напевало, одинокий ковбойский сапог посреди комнаты… Высоко на стене висела маска с огромными глазами и разинутым ртом. Она почернела, словно от огня, и по краям была покрыта зазубринами, как будто от пилы. Поперек одного глаза, казалось, проехало колесо. При виде этой маски в сознании Блу возникли два слова – «выжить» и «уничтожить».

Ощущение ей не понравилось.

Какой-то треск за спиной заставил девушку подпрыгнуть, но это всего лишь открылась входная дверь. Нечистая совесть преувеличила шум.

Блу пулей вылетела из комнаты Ронана. Ганси и Мэлори неторопливо вошли, продолжая разговор. Пес угрюмо тащился следом, исключенный из беседы как не владеющий английским.

– Конечно, Йоло Гоха имело смысл взять с собой как спутника, – говорил Ганси, сбрасывая пиджак. – Его или, скажем, Граффада Лвида. Но… нет, невозможно. Он умер в Уэльсе.

– Мы в этом уверены? – спросил Мэлори. – Мы знаем, где он похоронен? Он вообще был похоронен?

– Или, может, его перешили на ночные рубашки – вы это имеете в виду?

Тут Ганси заметил Блу и вознаградил ее своей лучшей улыбкой – не светской, а глуповатой, которая означала радостное возбуждение.

– Привет, Джейн. Скажи мне, с чем у тебя ассоциируется Йоло Гох.

Блу оторвалась мыслями от маски Ронана, Ноя и школы.

– С бронхитом.

– Это был придворный поэт Глендауэра, – сообщил Ганси. – Очень забавный.

– Ты что-нибудь нашел? – спросила Блу.

– Абсолютно ничего, – ответил он, но довольно бодро.