Чуть вдалеке, у ворот, ярко вспыхнули факелы, и какие-то люди хлынули во двор шумной толпою, грозя нарушить, разорвать то ощущение праздника, что вызывали сейчас разноцветные сполохи света. Впрочем, нет, не разорвали – вошедшие вели себя довольно организованно. У самого пруда вдруг ярко вспыхнули факела. Баурджин присмотрелся, прислушался – кажется, это были подростки. Ну, да – подростки, человек двадцать, а то и больше, лет, может, четырнадцати-шестнадцати на вид, судя по одёжкам – из бедняков либо вообще бродяги. Что они всё здесь делают? Ага, подходят к пруду, снимают на руки слугам лохмотья. Разоблачившись до пояса, становятся на колени у самого пруда, умываются… один, второй, третий… по очереди. Умылись, оделись, отошли в сторону…
– Ну, что, красиво, мой господин?
Одетая в сверкающее парчовое платье, Турчинай вышла а галерею – уже с новой причёскою, вся такая красивая, модная, благоухающая. Настолько, что Баурджину вдруг захотелось схватить её в охапку и унести обратно на ложе.
Подумав так, однако, сдержался, лишь мягко шепнул:
– Красиво. Очень красиво, моя дорогая госпожа! Эти фонари… Каким волшебным светом они горят! Чудесно, просто чудесно.
– Я рада, что тебе понравилось.
– А эти мальчики, кто они? – тут же спросил Баурджин.
Вдова горделиво улыбнулась, видать, ожидала такого вопроса:
– Это несчастные дети. Бедняки, бродяжки и прочие. Три раза в месяц я устраиваю для них небольшой пир. Разумеется, совершенно бесплатно, ведь кто-то же должен помогать бедным, не так ли?
– О, душа моя, – рассмеялся нойон. – Насколько б легче стала бы жизнь, если б все рассуждали, как ты!
– Я думаю, всё же наступит такое время, когда это случится. Эти мальчики… они так грязны и должны хотя бы до пояса вымыться – быть может, первый и последний раз жизни.
– Всё правильно – мойте руки перед едой! Чистота – залог гигиены. Так ты, душа моя, всех бродяжек кормишь?
– Ну нет, – вдова громко расхохоталась. – Тогда бы ко мне сбежался весь город. Сегодня с одной улицы приглашаю, завтра – с другой, послезавтра – с третьей.
– Некоторые особо ушлые наверняка приходят несколько раз кряду.
– Слуги следят… Хотя нет ничего плохого, если кто-то из этих обездоленных бедняжек поест досыта раза три или пять. Ничего плохого. Да, это стоит денег, ноя могу себе позволить – мой покойный муж был очень богатым человеком, да ты, верное, слыхал, мой господин.
Баурджин кивнул и отвернулся, почему-то стыдно было признаться, что буквально до сегодняшнего дня он и слыхом не слыхивал ни об этой томной красавице с нежной и доброй душою, ни об её покойном миллионере-муже.
– Идём к гостям, – Турчинай тихонько похлопала князя по плечу.
– Идём, – кивнул тот. – Наверное, они уж нас там заждались.
А ничего подобного! Не заждались. Веселились так, что дым стоял коромыслом, не обращая никакого внимания на продолжительное отсутствие наместника и хозяйки. Кто-то скакал в танце козлом под бодрую чем-то напоминавшую буржуазный рок-н-ролл, музыку, кто орал песни, большая же часть гостей играла в что-то напоминающее чехарду, с шутками-прибаутками перепрыгивая друг через друга. Вино лилось рекой, в стенных нишах ярко горели свечи.
Баурджин обратил внимание, что народу как будто бы стало меньше, не видно было толстяка в алом халате, как и незадачливого, недавно кричавшего ослом, Аня Дзуцзо, да многих. Что, уже ушли, так и не попрощавшись с хозяйкой? Однако невежливо.
– Ищешь глазами гостей, мой князь? – на ухо прошептала вдова. – Не ищи – они с девушками. Мои рабыни-танцовщицы делают для гостей всё.
Ага, вот как, оказывается! Поня-а-атно.
Не обращая особого внимания на только что вернувшуюся хозяйку, тёплая компания в дальнем углу самозабвенно орала песни:
– Похоже, что мы здесь лишние, – улыбнувшись, Баурджин обнял хозяйку за талию. – В твоём прекрасном саду… в нём так душно! А не пойти ли нам ещё раз полить розы?
Глава 6
ТИХОЕ СЛЕДСТВИЕ-2
Зима – весна 1217 г. Ицзин-Ай
Сановники, моя душа и Бог,
Считаю вас моей судьбы врагами,
Я не желаю ползать перед вами,
Поверженный, лежать у ваших ног!