Секретарь поднялся с кресла и почтительно поклонился:
– Сделаю, господин наместник. Будут ещё поручения?
– Да справься пока с этим! – расхохотался нойон. – Хотя… есть ещё одно небольшое дело, так, по возможности, выясни, если найдёшь время. Был такой ростовщик, Линь Ханьцзы, может помнишь?
– Слыхал про него от отца. Богатый был человек! Имел связи с Турфаном, с сунцами, с Цзинь. Его векселя принимали повсюду. Что именно вас по нему интересует, господин?
– Да ничего особенного, – отмахнулся князь. – Просто выясни – что это был за человек? И действительно ли он являлся таким богачом, как про него рассказывают?
Секретарь с поклоном ушёл, а Баурджин, дождавшись вечера, велел закладывать повозку. И конечно, поехал к Турчинай, в оазис цветов и любви.
Утопая в запахе жасмина, вдова встретила его, как всегда, с радостной улыбкой, бросилась на шею, не обращая внимания на вышколенных слуг, расцеловала:
– О, мой господин! Я так рада видеть тебя. Что-то ты какой-то грустный?
– Да так, – Баурджин улыбнулся. – Дела.
– В моём доме не смей и думать о делах! – женщина лукаво погрозила пальцем. – Идём же скорей в сад, я покажу тебе новый цветок.
Взяв гостя за руку, вдова увлекла его за собою.
В зимнем саду стояла всё та же жара, и так же приятно благоухали розы.
– Иди, я сейчас, – Турчинай легонько подтолкнула в спину.
Князь остановился возле цветущего куста, наклонился, вдохнул полной грудью. И ту же отметил неровные края выложенной жёлтой плиткой дорожки. Здесь вот – покосилось всё, здесь – давно пора плитку менять, а вон там, в углу, явно протекает крыша. Ой, зря хозяйка отказалась от ремонта. Гордая.
Позади послышались лёгкие шаги:
– Любуешься розами? Не туда смотришь!
Баурджин обернулся…
Турчинай стояла в двух шагах от него, обнажённая, с венком из жёлтых роз, небольшая грудь её была тоже украшена бутонами – с шеи спускалось пышное цветочное ожерелье.
– Красиво? – кокетливо спросила вдова.
– Очень…
Князь сделал пару шагов, обнял, подхватил женщину, и, целуя, понёс к ложу.
– О, мой князь! – расслабленно шептала та. – О, мой князь…
Они там же и ужинали, в саду, среди роз, накинув лёгкие шёлковые халаты. Было жарко, и князь вышел на галерею – остыть. Внизу, во дворе, всё так же горели фонари, и вкусно пахло варёным рисом. Проходившие в распахнутую калитку подростки – очередные бедолаги в лохмотьях – совершали ритуальное омовение под бдительным присмотром слуг.
– Всё кормишь несчастных? – вернувшись, с улыбкой произнёс Баурджин.
– Ну да, ведь сам Будда завещал помогать бедным! Тем более – детям.
– Не такие уж они и дети, – усаживаясь на ложе, заметил князь. – Подростки лет пятнадцати. Я бы сказал – вполне взрослые юноши.
– От этого они не менее несчастны. Я позвала сюда танцовщиц, мой господин.
– Танцовщиц?
Наместник хотел спросить – зачем? Зачем какие-то танцовщицы, когда им так хорошо и мило вдвоём?! И кажется, что для двоих – целый мир! Нет, конечно, князь не забывал и о своих жёнах – Джэгэль-Эхэ, Гуайчиль, Лэй. Три жены у него уже было. И он готовился ввести в свой дом четвёртую. Турчинай! Милая Турчинай! Их дети, как и дети от Лэй, и младшие чада от Гуайчиль и Джэгэль-Эхэ станут настоящими горожанами. Если удастся остаться в этом городе навсегда. Не временщиком, а вполне легитимным правителем!
Заиграл музыка – лютня, бубен, флейты. Покачиваясь, в сад вбежали девять девушек, девять обнажённых граций.
Танцуя, хором пели девушки, одна из них вдруг подбежала к князю, изогнулась, почти коснувшись лица Баурджина грудью с вделанными в соски маленькими серебряными колокольчиками.
Затем тоже самое продела и другая, и третья… и все девять, по очереди.
– Они красивы, не правда ли? – обняв гостя, томно прошептала вдова. – Так не отказывай же себе, выбирай любых! Нет! Лучше я тебе выберу! Ли Янь, Карчюм, Мэй! А ну-ка, покажите господину всё, что вы умеете!
– Послушай-ка, милая Турчинай, – слабо упирался князь. – Стоит ли?
– Конечно, стоит, – хозяйка чудесного сада рассмеялась весенний звенящим ручейком. – Это мой подарок тебе, а ты не хочешь его принять! Смотри – обижусь.
И князь, словно бросаемый бурей челнок без руля и ветрил, отдался на волю волн.