– Нет, только заказал документы в архиве.
Баурджин вышел из-за стола:
– Вот что, Фань, давай-ка сейчас садись и напиши мне во всех подробностях – кого именно ты в последнее время затронул, всех чиновников, вплоть до последнего секретаря.
Юноша неожиданно улыбнулся:
– Много имён получится!
– Ничего, – князь сжал губы. – Мы тщательно проверим всех. И вот что… Опиши мне свой ежедневный маршрут – путь из дома во дворец и обратно. В подробностях! Ты, надеюсь, не ходишь пешком?
– Нет, у меня есть одноколка.
– А, с серебряной окантовкой, лаковая, – припомнил князь. – Неплохая штучка. И кони чудесные.
– Подарок деда, – улыбнулся Фань.
– Ну, иди, пиши.
Выпроводив секретаря, Баурджин снова вызвал начальника стражи:
– Вот что, Керачу-джэвэ. Знаешь моего нового секретаря?
– Этого мальчика, Фаня?
– Да, Фаня. С сегодняшнего дня выделишь двух самых опытных стражей, смышлёных и ловких – они должны будут незаметно сопровождать Фаня, куда бы тот ни направился. Имей в виду, у него коляска – одноколка на быстрых конях.
– У моих людей найдутся не менее быстрые кони, нойон! – горделиво усмехнулся воин.
– Ну и прекрасно. Отвечаешь за секретаря головой!
Керачу-джэвэ лишь молча поклонился и вышел.
А наместник всё ходил по кабинету, думал, иногда даже рассуждал вслух, и сон никак не приходил к нему, да и некогда было спать.
Интересная вырисовывалась картина, интересная, и, в общем, вполне даже логичная. Кто-то из вороватых чиновников (а тут таковыми являлись практически все), почувствовав интерес к собственной персоне со стороны молодого, но хваткого, секретаря, решил принять срочные меры. И меры самые радикальные! Почему именно такие? Почему этот чиновник – или чиновники – пошёл на убийство! Да на убийство не кого-нибудь, а секретаря самого наместника! Для этого должна быть какая-то веская причина, которую нужно как можно быстрее установить. Как можно быстрее! Кого из специалистов можно к этому привлечь? Да того же Инь Шаньзея, судебного чиновника второго ранга. Он, кажется, чётный и порядочный человек, правда, невезучий и в личной жизни и в карьере. Невезучий – потому что честный и порядочный? Вот это тоже нужно исправить, чтобы было наоборот, чтобы было выгодно быть честным и порядочным, именно что выгодно, иначе всё так и будет продолжаться – мздоимство, казнокрадство, осуждения невиновных. Да, на Инь Шаньзея, пожалуй, можно положиться. Тем более он, кажется, очень неплохой специалист, мастер своего дела. Мастер-то мастер, однако, убийц караванщиков так пока и не отыскал. Хотя, идея с фальшивым караваном, несомненно, должна бы принести плоды.
В дверь осторожно постучали. Чи Янь.
– Что такое? – Баурджин остановился.
– Прибыл судебный чиновник Инь Шаньзей, господин наместник, – доложил мажордом. – Говорит, у него для вас важное сообщение.
– Ага! – князь радостно потёр руки. – Я как раз и хотел его вызвать. Скажи – пусть войдёт.
Следователь выглядел усталым и невыспавшимся – бледное осунувшееся лицо, морщины в уголках глаз.
– Караван только что вернулся в город, – поймав вопросительный взгляд наместника, тихо доложил Инь Шаньзей. – Наш, фальшивый караван. Никто на него не напал.
Глава 7
ЧИНОВНИКИ
Зима – весна 1217 г. Ицзин-Ай
Моя душа, сановники и Бог,
Я не желаю быть растоптан вами,
Я вас казню вот этими руками,
Я буду беспощаден и жесток!
Фальшивый караван не тронули! Тут, как говорится, одно из двух – либо кто-то что-то прослышал, либо просто повезло, а точнее сказать – не повезло.
– Попробуем отправить ещё раз, – прощаясь с Инь Шаньзеем, громко промолвил нойон. – Не сейчас, дней через десять.
Жестом задержав следователя, он обмакнул в чернильницу перо и, приложив палец к губам, вывел на листке бумаги иероглиф «встретимся завтра у субургана Сюань Цзан».
Понятливо кивнув, судебный чиновник поклонился и вышел, а Баурджин откинулся на спинку кресла и вдруг неожиданно расхохотался. Ну надо же, в собственном дворце таиться приходится! Впрочем, не то плохо, что таиться, а то, что – неизвестно, от кого. Да и вообще, есть ли у здешних стен уши? Скорее всего, информация просочилась через кого-то из лжекараванщиков, вряд ли какие-то там разбойники имеют во дворце своего человека, не того полёта это птицы. Так что, наверное, и незачем здесь было секретничать, однако, не зря ведь говорится, что бережёного Бог бережёт. Вот и следовало поберечься, тем более в такой ситуации, когда в самом дворце в наместника стрелы мечут!