– Зануда? – Баурджин пожал плечами. – Я бы так не сказал, просто он очень дотошный. А о Чу Яне можете сейчас что-нибудь сообщить?
– Чу Янь, – задумался судебный чиновник. – Старик-мажордом. Кажется, он с отличием закончил какую-то престижную школу шэньши. Более подробно пока не могу сказать, узнаю – сообщу.
– А что с ремонтниками?
– Пока ничего. Ищем, – Инь Шаньзей развёл руками и поспешно добавил, перехватив недовольный взгляд князя. – И всё же кое-что уже есть. Эти четверо рабочих по всем приметам схожи с теми, что примерно с неделю назад провели пару ночей на постоялом дворе Шань Ю. У меня там есть доверенный человечек, я говорил. И это весьма подозрительно!
– Что подозрительно? Человек ваш подозрителен?
– Да нет, тут другое, – следователь усмехнулся. – Раз эти четверо ночевали на постоялом дворе, значит – они не местные. И зачем таких нанимать? Что, своих каменщиков-штукатуров-плотников не найти? Да в избытке!
Баурджин согласно кивнул:
– Действительно, странно. Ладно, и напоследок: что можете кратко сказать по отчёту? Кто из чиновников вызвал наибольшие подозрения?
– Подозрения? – Инь Шанзей не сдержал улыбки. – Уверенность, князь! Все они хороши, но смотритель дорог Дакай Ши – самый гнусный выжига. Выделяется даже на общем фоне – ворует всё подряд! Вообще, хорошо бы им заняться подробнее.
– Так занимались уже, – нехорошо скривился князь. – Ну да ничего, надо – так займёмся ещё раз. Дакай Ши… Вор, говорите?
– И ещё какой!
– Ну надо же. А по внешности никак не скажешь – этакий аскет с вытянутым лицом. Щёки впалые, словно не доедает.
– Может, и не доедает. Дакай Ши – известный скупец. Непонятно только – зачем ему всё своё богатство? Ладно, разберёмся. Спасибо за службу, господин Инь Шаньзей. О ходе поиска пропавших лжеремонтников докладываете в любое время.
– Слушаюсь, господин… князь.
Простившись со следователем, Баурджин неспешно отправился во дворец. В небе ласково светило солнце, с рынка пахло свежим навозом и пряными травами – запахом приближающейся весны.
По прилегающей к рынку улице, громко крича, пробежал мальчишка с толстой пачкой бумажных листков, которые он норовил всучить каждому встречному-поперечному.
– Только три дня! В старом дворце Драконов! Выставка каллиграфии! Спешите видеть! Всего десять цяней! Только три дня!
– Эй, парень! – заинтересовался князь. – Дай-ка листок.
– Пожалуйста, уважаемый господин! – с поклоном сунув нойону узкий бумажный лист, парень побежал дальше:
– Три дня! Только три дня! Выставка во дворце Дракона!
– Выставка мастеров каллиграфии, – Баурджин бегло прочёл строгие – сверху вниз – ряды иероглифов. – В старом дворце Дракона, что на улице Цветущих лотосов, будут представлены великолепнейшие работы старинных мастеров Чжан Сюя и Вана Сичжи, а также – работы Пу Линя, известного мастера из Ляояна, и работы совсем новых местных мастеров. Устроитель выставки – господин Цзы Фань. Всего десять цяйей за вход. Приходите, не пожалеете.
Пу Линь…
Баурджин ностальгически вздохнул. Мастер из Ляояна Пу Линь ещё не так давно был его добрым соседом и другом. Впрочем – почему был? Похоже, господин Пу Линь здравствует и поныне. И даже отправляет свои работы в другие города! Обязательно нужно будет посетить выставку, обязательно. А что, если… Нет! Нойон усмехнулся. Вспомнив, как каллиграф Пу Линь едва не раскрыл его истинное лицо, лишь только взглянув на написанный князем иероглиф! Каллиграфия уж такое искусство, в котором собственную индивидуальность не спрячешь – для понимающего человека всё как на ладони. Впрочем, сейчас-то что было прятать? Он, Баурджин, в городе вполне официально – наместник великого хана. Так что вполне можно послать свои иероглифы на выставку! Пусть даже – инкогнито. Устроитель выставки – господин Цзы Фань? Тем лучше, вот через секретаря и отправить работы!
Баурджин чувствовал в руках нетерпенье и зуд – о, Ляоян. Ляоян – если б не этот город, вряд ли бы нойон хоть когда-нибудь приобщился к столь великому искусству. Сам мастер Пу Линь хвалил его работы!
– Тушь! Кисть! Бумагу! Самую лучшую! – едва войдя в кабинет, распорядился князь.
– Да, господин, – тут же озаботился секретарь. – Осмелюсь спросить, какая конкретно бумага вам требуется? Для рисунка? Для официальных записей? Для личного дневника?