Голубые ленты вытянулись в жгут, жгут вытянулся в линию. По одну ее сторону находилось угольно-черное пространство, по другую - совершенно лишенное какого-либо цвета. Линия пульсировала, а Олег не мог понять, что от него требуется, что он должен сейчас сделать. «Плоскость!»-догадался он, радуясь, как ребенок. Он двинулся в этой плоскости вперед, одновременно находясь по обе стороны голубой линии и в то же время находясь в ней.
Перед глазами возникла черная выпуклость, словно капля нефти повисла на голубом стекле. Капля вздрогнула и исчезла. Тотчас линия вскипела голубыми лентами, мелодия заполнила сознание, закружилась синим вихрем…
Глухо, как из-за стены, доносились невнятные голоса, и Тихомиров сначала не мог понять, о чем идет речь. Слабость разливалась приторно-липкими волнами во всем теле, и, чтобы открыть глаза, пришлось сделать над собой усилие.
Олег увидел, что он лежит в незнакомом павильоне с прозрачным потолком, вокруг него множество известных и неизвестных ему приборов. Сквозь купол сияло голубое солнце.
«Планета Лин», - подумал Олег и прислушался.
- …Я вам говорю, Геннадий Иванович, кризис миновал, - убеждал один голос. Олег узнал голос Моаса.
- Как же миновал? Как же?! - восклицал другой, видимо, принадлежащий Геннадию Ивановичу, голос.
«Что еще за Геннадий Иванович?!» - удивился Олег, продолжая слушать:
- …крайняя степень нервного истощения!… Его надо срочно транспортировать, срочно. Он две недели лежит в беспамятстве.
«Неужели это обо мне?» - подумал Олег.
- Нельзя его никуда транспортировать, - сказал Моас.
- Действительно, Геныч, что ты заладил - транспортировать да транспортировать? Что это тебе, сейф, что ли? - вмешался в разговор до жути знакомый голос.
Говорившие вошли в комнату, шаги их приблизились, и Олег увидел над собой человека с лицом Гриши Твердохлебова. Человек сказал:
- Геныч, он открыл глаза.
- Да ну?! - раздалось в ответ, и сбоку появилось бородатое лицо биоразведчика Гены Бабенко.
Человек с лицом Твердохлебова заговорил:
- Тихомиров. Олег Павлович. Шеф. Елки зеленые, ты меня узнаешь?! Это я, Григорий…
- Гриша, - одними губами сказал Тихомиров, еще ничего не понимая. И тут словно пелену сорвало с мозга, и он закричал, вернее, он захотел закричать, но из горла вырвался хриплый шепот:
- Мужики!!! Черт вас всех раздери на куски, прорвались?! Мужики!…
- Прекрасно, - сказал Бабенко, расплываясь в улыбке и теребя себя за бороду, - ругаться не разучился - значит, пришел в норму.
- Мужики! - Тихомиров закашлялся и, поборов волну легкого головокружения, сел. Он все еще не верил своим глазам. Рядом с подиумом стояли Твердохлебов, Бабенко, Моас, из дверей появилась улыбающаяся Лен и остановилась на пороге. - Значит победа? Прорвались-таки! Значит, юргами все-таки сняли блокаду? Григорий?…
Твердохлебов улыбнулся во весь рот.
- Командир, все в полном порядке. Обошлось без потерь, так только, семь беспилотных разведстанций сожжено конусами, но потом конусы исчезли… Теперь-то конусы многие видели, даже вон, Геныч - и тот видел… Ну ладно, Олег Павлович, в следующий раз доложу по всей форме… Мы сейчас с Герычем сгоняем на крейсер, порадуем Землю, что с тобой полная норма… Тут за тобой присмотрят, - Твердохлебов кивнул головой в сторону стоящей поодаль Лен, наклонился и громко зашептал: - Это же катастрофа, Олег Павлович! Что ты натворил? Куда нас затянул? Такие глаза!… - Твердохлебов замотал головой. - Это не женщина, командир, это катастрофа для нашего личного состава. Шеф, ты посмотри на Бабенко, он уже ненормальный… - Твердохлебов распрямился. - Ладно, Олег Павлович, мы пойдем готовить информ-импульс. Поправляйся, командир. Привет тебе от всех наших мужиков… Мы к вечеру вернемся…
- Да-да, Олег Павлович, - сияние бабенковской улыбки не могла скрыть борода, - сгоняем на орбиту и назад. Поправляйтесь, мы к вечеру вернемся… Двинулись, Григорий.
Они крепко стиснули Тихомирова в объятиях и выбежали из помещения.
- Ребята - что надо! - Моас проводил их восхищенными глазами. - Действительно, Олег Павлович, ты правильно оценивал своих ребят. Ты бы видел, как они десантировались на город!… Ах да, ты ведь ничего не знаешь. Когда вы со своим двойником сошлись, была вспышка, и вас накрыл столб света, вы в нем оба растворились… Пять минут это продолжалось, а потом световой столб погас, и ты один лежал. А юргами свернули сферу блокады и, оказывается, ушли, и Единый Мозг, оставшийся один, впал в панику. Даже не в панику, это была истерика - тут и грюзы полезли из-под земли, и монстры-телепаты, и еще какая-то нечисть. Наших-то на площади всех парализовало, а тут твои ребята с неба…