Зловещая программа этой проклятой громадины была почти полностью стерта. Только детонатор “сиплас” продолжал действовать, готовясь к последнему броску.
Разум берсеркера постепенно угасал и его осталось только на размышления: стоит ли отвечать на последний вопрос и зачем.
Но Доминго не хотел ждать ответа. Он судорожно сломал еще один пульт, в котором, как был уверен капитан, находилась еще одна часть мозга “Левиафана”. Он по-прежнему не мог чувствовать радости от окончательной победы и мести.
— Ты помнишь, проклятая машина, ... ты помнишь планетоиду ... колонию по имени Шубра?
Угасающий разум берсеркера теперь, наряду с другим, потерял и способность лгать. Разрастающиеся повреждения уверенно разрушали его и на данном этапе мозг сохранил только способность отвечать на вопросы.
— Я помню это. — Голос машины был хриплый и неустойчивый.
— Тот день, когда ты уничтожил жизнь на этой планетоиде, ты помнишь? ... когда ты отправил свои маленькие аппараты, чтобы убедиться ... ты помнишь? ... чтобы убедиться, что ты довел работу до конца. Ты отправил один аппарат в одно, особенное убежище ...
Устройства памяти еще не совсем вышли из строя и после, секундного молчания, берсеркер ответил:
— Нет!
— Голос Доминго тоже менялся. Он говорил прерывисто, дыхание учащалось, и он думал, что задохнется.
— ...в убежище под одной... нависшей скалой. Твой аппарат отправился туда и убил одно юное создание... Ты помнишь?
— Нет.
— ...Он убил ее... — Доминго слышал, как кровь стучала в висках. Он слышал собственное дыхание внутри шлема и испугался, что его сердце не выдержит. — Что ты имеешь в виду, говоря “нет”? — Он боялся, что сейчас умрет от разрыва сердца и будет повержен перед своим смертельным врагом. Нет, только не это.
— Когда я нападал на Шубру, у меня не было аппаратов. Ни одного. Последний я сбросил на Лайоунинг.
— Ты лжешь?
— Нет.
Капитан глубоко вздохнул и его вздох был похож на рыдание. — Десять лет назад, — сказал он. — Нет, скорее одиннадцать. Ты уничтожил транспортный корабль, — и он назвал корабль. — Ты убил всех, не оставив никого в живых. Там была моя жена и мои дети. Ты это можешь понять?
— Когда и где?
Доминго сообщил необходимую информацию.
— Нет, я не уничтожал этого корабля.
— Врешь, негодяй!
— Нет. Бывают несчастные случаи.
Вновь прозвучал неясный металлический звук, и Доминго отпрыгнул в сторону, готовый стрелять. Но мишени не было.
Он усилил чувствительность микрофона на своем скафандре. И услышал что-то постоянно работающее, гудящее...
— Ах ты, лгущий подлец... негодяй... — Он был готов заплакать. — Где твои поражающие аппараты?
— Они готовятся... — последовала пауза, затем тот же, лишенный эмоций голос добавил: — Готовят детонацию “сиплас”, которая взорвет крышу... убежища с живыми существами... Убежища, которое там внизу, под...
— Останови их!
В переговорах наступила пауза.
— Остановил. Живые существа... И все. Последовала тишина и ничего более. Далекое гудение прекратилось. Доминго с подозрением начал обыскивать то, что осталось от мозга врага.
— Чертов предатель... Я не верю тебе. — Но только тишина ответила ему по радиосвязи.
— Нет, не несчастный случай с тем транспортным кораблем, нет, — Он помолчал. — Несчастный случай?
Но машина больше не отвечала ему. Он искал, осматривал и проверял. Но ему не удалось найти признаков жизни у берсеркера. Мозг умер. Где бы ему найти его проклятую душу?
“Значит здесь нет летательных аппаратов. И он не посылал их на Шубру. У него их не было...”— думал он.
Капитан вспомнил про приводное устройство “сиплас”. Он должен проверить его, чтобы убедиться, что с “Голубой смертью” покончено. Ему потребовалась только одна или две минуты, чтобы добраться туда, через зал для машинного оборудования.
Устройство “сиплас”, окруженное мелкими рабочими машинами, было неподвижно. Доминго рассматривал их долгое время, а затем схватил оружие и стал стрелять.
Потом он вернулся в центральный отсек “Левиафана”, где покоился мертвый мозг берсеркера и понял, что аппараты не нападали на Шубру. Его руки мелко и противно дрожали. Раньше такого не было никогда.
ГЛАВА 24
В одном из длинных проходов, сходящихся к месту, где сидел Доминго, вдруг показался свет. Он приближался по коридору, где никогда прежде не ступала нога человека и который теперь был завален оборудованием, разрушенным во время атаки “Левиафаном”. Свет был ярким и по мере приближения отбрасывал вокруг себя дрожащие, меняющиеся тени.
Капитан вскочил на ноги, подавляя желание закричать. Затем, молча сделал шаг назад и двумя руками, как в замедленной съемке, схватился за оружие, до сих пор висевшее на плече.
Он стоял и молча ждал. Вдруг к нему вернулось бешеное подозрение... Приближающаяся тень была слишком мала для летательного аппарата. Может быть, это андроид? Размер как раз подходил для него.
Но это был не андроид. Светоносное пятно постепенно превращалось в человеческую фигуру, одетую в космический скафандр, принадлежащий “Пэрлу”.
Спэнс Бенкович, увидев направленное на него дуло автомата, резко остановился. Минуту стояла звенящая тишина. Затем Бенкович заговорил по рации.
— Я пришел на поиски. Я должен был посмотреть, что ты делаешь?
— Я тебе приказывал оставаться на корабле, — выговор капитана казался чисто механическим.
— Я не мог оставаться там, — сказал Бенкович просто. — Я должен был посмотреть, что ты делаешь. Они взглянули друг на друга.
— Я тоже о тебе думал, — сказал Доминго. — Меня интересует причина твоего вступления в мою команду... Настоящая причина.
— Я не мог держаться в стороне, понимаешь? Я должен был отправиться с тобой. Я должен был знать, что ты собираешься искать.
— Ты — “гудлайф”, Спэнс, не так ли? Я прав, да?
На лице Спэнса над пластиком шлема проглянуло замешательство. Он ожидал от Доминго всего, что угодно, только не этого.
— “Гудлайф”? Какого черта? Откуда ты взял? — протест выглядел слабым, неубедительным. Бенкович был на грани не то смеха, не то слез.
— Отвечай. Это так?
— Ничего подобного, капитан. Нет! Ничего подобного!.. Спэнс показал рукой на разбросанные у ног Доминго детали уничтоженного мозга “Левиафана”. — Он теперь мертв?
— Он был мертв все это время, Спэнс. Теперь он выведен из строя и разобран.
Бенкович кивнул утвердительно. Минуту или две они помолчали, будто им не о чем было говорить. В одной из близлежащих пещер раздались механические звуки. Спэнс тут же схватился за кобуру у пояса, но вспомнил, что пришел невооруженным. Все это время Доминго продолжал целиться в Бенковича.
— Он напрочь выведен из строя, но тем не менее успел рассказать мне очень многое. Я узнал кое-какую правду от него. Он не имел летательных аппаратов. Уже много месяцев, понимаешь? Этот берсеркер не имел ни аппаратов, ни андроидов.
Спэнс, не отрываясь, смотрел на него, будто надеясь, что узнает что-нибудь спасительное для себя.
— Он лишился всего еще в Лайоунинг, — продолжал капитан, — до нападения на Шубру.
Брэнвен Гэлуей в полубессознательном состоянии лежала в своей каюте и стонала. Ей пришлось оставить боевой пост. Она так и не смогла прийти полностью в себя и нуждалась в медицинской помощи. Но убеждала себя, что должна подняться и довести одно очень важное дело до конца... Застрелить Спэнса Бенковича, если тот еще раз посмеет переступить ее порог.
Искатель был жив, но после пережитого напряжения снова погрузился в летаргический сон.
Фактически, Симеон остался единственным активным человеком на борту “Пэрла”, хотя и находился на пределе. Только долг задерживал его на посту.
В центральной полости поверженного берсеркера Бенкович медленно сел на металлический выступ, когда-то предназначавшийся для совсем иных целей, и обхватил руками голову, на которой все еще покоился шлем.
Капитан продолжал стоять. Он пошатывался, несмотря на естественную гравитацию. Механические звуки, временами исходящие из полостей берсеркера, прекратились, но шум в его голове остался. Он ощущал рев и свист, как после оглушительного взрыва. Минуты, казалось, тянулись вечно, как во время боя с “Левиафаном”.