— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она.
— Словно заново родился. Никакой простуды.
Она поднялась и подошла к плите.
— Будешь яичницу с беконом?
— Конечно!
Он потянулся за утренней газетой. Обычно он читал ее вечером, когда возвращался домой. Настоящая роскошь — неспешно читать утреннюю газету, сидя за накрытым к завтраку столом в собственном доме. Он просмотрел биржевые сводки, репортаж с крикетного турнира, потом последние новости. Луиза загружала тарелки в посудомоечную машину. Джеймс посмотрел на нее.
— Разве не миссис Брикс загружает посудомойку?
Миссис Брикс была женой водопроводчика; она приходила из деревни помогать Луизе по хозяйству. Джеймс привык к тому, как по утрам в субботу она кружила по дому с пылесосом, оставляя повсюду приятный свежий запах полироли.
— Миссис Брикс не приходит по четвергам. Только во вторник и в субботу.
— Правда?
— Ну да.
Луиза поставила перед ним тарелку с яичницей и налила большущую кружку черного кофе.
— Я включу в столовой электрический камин. Там ужасно холодно.
Она выплыла из кухни предположительно в направлении столовой. Вскоре сверху донеслось мерное гудение пылесоса. За работу, напомнило оно Джеймсу. Пора, пора! Джеймс понял намек, взял свой кейс и калькулятор и отправился в столовую. В высокие окна лился солнечный свет. Джеймс открыл кейс и разложил на столе бумаги. «Вот это жизнь, — думал он, цепляя на нос очки. — Никаких телефонных звонков, никто тебя не отвлекает…»
В этот самый момент зазвонил телефон. Джеймс поднял голову и услышал, что Луиза взяла трубку. Прошло, как ему показалось, довольно много времени, прежде чем телефон звякнул снова — разговор закончился. Джеймс вернулся к работе.
Но тут тишину утра нарушил новый звук — откуда-то издалека донеслись жужжание и стук, которые Джеймс, по некотором размышлении, приписал стиральной машине. Он написал: Север Англии. Полный успех.
Затем, один за другим, последовали еще два телефонных звонка. Луиза ответила на оба, но когда телефон зазвонил снова, трубку не взяла. Джеймс пытался игнорировать надоедливые гудки, однако через несколько мгновений, раздраженный, поднялся из-за стола и через холл прошел в гостиную.
— Да?
Застенчивый голос пробормотал:
— О, здравствуйте!
— Кто это? — рявкнул Джеймс.
— Я, должно быть, ошиблась номером. Это Хенборо 384?
— Да, верно. Джеймс Гарнер у телефона.
— Мне нужна миссис Гарнер.
— Я не знаю, где она.
— Это мисс Белл. По поводу цветов для церкви на следующее воскресенье. Мы с миссис Гарнер всегда вдвоем занимаемся цветами, но в этот раз я хотела попросить ее составить букеты вместе с миссис Шипфорд, а я на следующей неделе поработаю с женой викария. Видите ли, у дочери моей сестры…
Джеймс решил, что пора вмешаться.
— Послушайте, мисс Белл, если вы подождете минуту, я позову к телефону Луизу. Не вешайте трубку. Я сейчас…
Он положил трубку на стол и вернулся в холл.
— Луиза! — Молчание. Джеймс прошел на кухню. — Луиза!
Из-за дверей до него донесся ее приглушенный голос. Он вышел на улицу и увидел жену: она стояла на заднем дворе и развешивала на длиннющей веревке груду белья, способную сделать дневную выручку небольшой китайской прачечной.
— В чем дело?
Он сказал:
— Тебе звонит мисс Белл. — Потом, широко улыбнувшись, спросил: — Скажите-ка, миссис Гарнер, как вам удается добиться такой белизны?
Луиза ответила в тон ему:
— Я пользуюсь «Сплошем», — пропела она жеманным голоском актрисы из рекламного ролика, — от него сорочки мужа становятся белоснежными и пахнут свежестью! И что же сказала мисс Белл?
— Что-то про дочь ее сестры и жену викария. Телефон звонит все утро не переставая.
— Извини.
— Ничего страшного. Но мне ужасно интересно, кто это тебе названивает.
— Ну, первой звонила Хелен, сказать, что с детьми все в порядке. Потом ветеринар — он напомнил про прививку Руфуса. Следующей была Элизабет Томсон, пригласила нас на ужин в следующий вторник. Ты сказал мисс Белл, что я перезвоню?
— Нет, попросил подождать. Она и ждет.
— О, Джеймс! — Луиза вытерла руки о передник. — Почему же ты не сказал?
Она прошла в дом. Джеймс попытался было повесить на веревку пару носков, однако эта работа показалась ему слишком скучной и утомительной, так что он бросил белье и вернулся за стол.