После того, как люди более ли менее расселились по баракам, готовили часто уже хоть и централизованно, но не на все племя, а на барак. Приготовление пищи в жилом помещении было удобнее для поваров, но добавляло ароматов к общему смраду. Примерно половиной обитателей каждого барака были женщины, и каждый день две из них назначались дежурными на день. В принципе, некоторые с удовольствием обменивали на дежурства другую свою работу и занимались любимым делом – кулинарией – чуть ли не каждый день. Они же носили еду своим больным сожителям, причем в инфекционное отделение еду передавали через Антонину.
Саша и Алена дежурили по кухне в своем бараке. И после ужина, надев все свои теплые вещи, засеменили в медицинский корпус. Они протопали через просторный жилой блок, который мог бы вместить в себя и гораздо больше людей, чем там проживало на данный момент, и передали через Антонину еду своим заразным сожителям. То и дело доносились хрипы и кашель больных. И неразборчивые крики китаянки. Когда дверь открылась, девушки заглянули внутрь, насколько успели, и увидели, как Линг извивается в спальнике, который ей одолжил сочувствующий Павел, а в ее волосах путаются травинки от сена, которое служило матрацем.
– Что она кричит? – спросила Саша у медработницы, когда та вышла из палаты для больных в жилое помещение.
– Да кто ж ее разберет. Чженьнин пытался рассказать, но он по-русски-то двух слов связать не может. Вроде как дом вспоминает.
– Тетя Тоня, – Саша сглотнула. – Она умрет?
– Да ну тебя! Нет, конечно. Мы ей регулярно даем таблетки. Только эта еще не подействовала. И под вечер ей становится хуже. А когда она приходит в себя, так как начнет болтать по-русски! Все говорит, что лекарства надо делать. Чтоб Софью позвали, чтоб она в лепешку расшиблась, но все на свете сделала!
– Понятно… Девушки вышли из медицинского корпуса и заторопились обратно. В принципе, пока добегаешь от барака до барака, примерзнуть особо не успеваешь. Но много времени проводить на свежем воздухе особо не получалось.
– Ален, как думаешь, китаянка умрет?
– Нет. Врач же сказала, что не умрет.
– А вдруг все умрут? Смотри, сколько народа заболело. Если мы когда-нибудь все заболеем…
– Все сразу не заболеем. Надо просто сделать так, чтобы те, кто уже болеет, вылечились раньше, чем заболеют новые. И тогда все будет нормально.
– Ну, да, ну да…
Глава 27 (Дни со сто двадцать пятого по сто девяносто восьмой)
Следующая, уже по-настоящему зимняя охота на бизонов прошла с прицелом не только завалить как можно больше голов и содрать с них шкуры, но и поймать несколько телят для скотного двора. Припозднившееся небольшое стадо должно быть где-то заблудилось и теперь двигалось к северу очень энергично. Чувствовалось, что животные устали, а молодняк с трудом держал темп, взятый вожаками. Так как стадо было небольшим, вожди начинающих дикарей решили попытаться пополнить домашнее стадо. Оба якута захватили с собой арканы, но к каждому оленеводу приставили группу поддержки на тот случай, если родители пойманных молодых животных станут вести себя чрезмерно агрессивно. Все охотники знали об основной задаче и помогали как могли, а Айаал и Тускул не подвели, аккуратно выловив по молодой тёлочке.
Безо всякой помощи со стороны якутов Николай Осипов поймал молодую телку с поломанным копытом и отделался при этом всего лишь парой десятков синяков и ссадин. Гарик Оветисян поймал телёнка с застрявшим в бедре копьем и содранным куском шкуры на боку. После того, как скотину повязали, хирургическая бригада во главе с Олегом Константиновым оказала животным посильную медицинскую помощь.
Кроме того, несколько туш было оттащено к поселку вверх по замерзшей реке. Тащить добычу на этот раз пришлось всего лишь с десяток километров.
– У меня такое ощущение, что мы эти шкуры жрём! – негодовала Виктория, разделывая тушу. – Мы уже на которое по счету стадо нападаем? А ведь все равно шкур не хватит, чтобы всем шубы и шапки сделать.
– Да еще бы неплохо меховые подстилки и одеяла на всех сделать, – вздохнула Софья. – Ну, хотя бы по одной на двоих.