– Я сжимаю плоскогубцы достаточно сильно, чтобы держать зуб и раскачивать его, но, надеюсь, недостаточно сильно, чтобы его раскрошить. Потому что если я сломаю зуб, мне надо будет отдельно удалять корни. А если зуб вытащить трудно, то его придётся выбивать с помощью шурупа и молотка. В общем, чего я не хочу – так это раскрошить или сломать зуб. Кроме того, всё желательно делать быстро, чтобы пациент не успел помереть от болевого шока. Антонина, оботри ему лоб и изобрази вентилятор, пока парню совсем не поплохело! А Франк между тем воображал, что это ему пытаются выкорчевать зуб и вставляют в ткань то один, то другой шуруп и каждый последующий толще, длиннее и острее предыдущего.
Олег прекратил раскачивать зуб. Его рука замерла так, что плоскогубцы оказались параллельны направлению роста зуба и хирург, не увеличивая и не ослабляя силы нажима на зуб в поперечном направлении, что было мочи дернул руку в параллельном направлении, и все увидели маленький изуродованный зуб с двумя аккуратными сантиметровыми корешками, зажатый между двух металлических губ. Антонина тут же обтёрла лицо пациента мокрой тряпкой, а затем продолжила обветривание. Врачи, привыкшие видеть всякое, после операции остались спокойны, но остальные зрители впечатлились сильно. Пациенту же было просто больно. Но он чувствовал, что это уже другая боль, не такая сильная, как во время операции и не такая сверлящая, как до нее, и он понимал, что она со временем утихнет.
Франк весь день ходил притихший. Он понимал, случись что в их путешествии – с ними не будет даже Олега. Что ни говори, а в большом племени всегда будет больше специалистов в различных областях. И прогресс будет идти быстрее. Обезболивающее придумают и прочее. Вечером, незадолго до появления в лагере второй половины отплывающих, Франк сообщил Хэнку, что никуда не едет.
– Прости, я просто не осознавал, что это такое. Я не понимал. Я и сейчас до конца не понимаю. Я не авантюрист. Хэнк поджал губы.
– Я понял, – коротко буркнул он.
Затем Франк проинформировал Ольгу, которая тут же заявила, что если он остается, то и она остается. И только после этого он рассказал о своем решении распаковать вещи братьям.
– Да ты с ума сошел! – закричал Жюль. – Это уже решено бог знает когда! Ты не можешь отказаться от поездки из-за того, что у кого-то заболел зуб! Это же просто смешно.
– Перестань, Жюль! Вместо этого подумай, какой опасности ты хочешь подвергнуть не только себя, но и Наташу и Огюста! Почему бы тебе тоже не подумать над тем, чтобы остаться?
– Нет уж, мы отправляемся в это путешествие! И ты тоже отправляешься вместе с нами!
– Я уже решил, что никуда не поеду. Еще во время операции решил. Я внимательно смотрел на этого парня. Я имею в виду Николая. И, знаешь, я не такой, как он, я бы не выдержал.
– Да разве если ты останешься здесь, то будешь застрахован от того, что у тебя зуб заболит?!
– Нет. Но у меня нет лучшего выбора. Нет варианта отмотать время назад, и не садиться в этот самолет. Есть только два варианта. И я выбираю самый безопасный из двух. Подумай, здесь работал Олег, профессиональный хирург. К тому же здесь есть люди, которые понимают в химии, и они смогут сделать обезболивающее. А если что-то такое случится в поездке – кто будет удалять зуб? Хэнк? Крис? Я? В общем, надеюсь, ты меня понимаешь. Вы с Огюстом можете взять все наши общие вещи и любые мои вещи, которые вам могут пригодиться в поездке. Оставьте мне только один комплект одежды, потому что здешнюю пока еще не сшили. Жюль задумался на секунду и медленно процедил:
– Ну… Не если. Такое случится с каждым и не по разу. И тем не менее. Мы семья, и ты должен ехать с нами. Жюля, однако, аргумент не убедил:
– Но Франк! Мы же семья! Как ты можешь не поехать с нами?! Ты должен ехать!
– Нет, Жюль. Ты не можешь меня заставить. Так команда Хэнка уменьшилась на одного мужчину в полном расцвете сил и на одну женщину детородного возраста.