Он не сел за редакторский стол — хозяин газеты никогда себе этого не позволял: неукоснительно соблюдал пиетет. Он и Флешер сидели за маленьким столиком у окна. Перед каждым полная чашка кофе, посредине — голубой кофейник. Хесуэл наполнил третью чашку и кивнул Дику на свободное кресло. Репортер сел, отпил глоток, подумав, что сейчас лучше бы подошло виски. Босс терпеливо ждал, не сводя со своего служащего немигающего взгляда.
— Я хотел, чтобы вы опубликовали эту информацию, — без обиняков заявил Дик.
Хесуэл согласно кивнул головой.
— И вы добились этого, Браун. Но я вдвое увеличил бы вам жалованье, если бы вы предварительно позвонили мне и рассказали обо всем. Судя по всему, этот Бедворт тоже малый не промах. Почему бы в нашей газете не работать двум таким сильным журналистам?
«Он вызывает на драку, — понял Дик. — Хочет сразу определить, чего я стою. Если начну обливать грязью Бедворта грош мне цена. А стану его хвалить — значит, испугался, пытаюсь свалить вину за инициативу на него, и цена мне такая же. Так что этот вопрос мы оставим без внимания. Покажем, что не считаем его серьезным. Рискованно, но другого выхода нет. А ведь он раскрыл карты. Показал, что мог бы использовать информацию по другому назначению и эта возможность еще не утеряна, если у меня есть и другие козыри за пазухой. Ладно, попробуем набить себе цену».
— Видите ли, мистер Хесуэл, — медленно протянул он, прихлебывая крохотными глотками чудесный невыпаренный кофе. — Я ведь биолог по образованию и могу оценить это явление с точки зрения специалиста. Так вот, заявляю с полной ответственностью: над миром нависла опасность. Не знаю ее размеры, но предполагаю, что они глобальны. Не понял еще, какие факторы действуют на этом чертовом болоте, но если они вырвутся за пределы Лубанга, человечеству придется туго. А интересы человечества мне как-то очень близки.
«Я молодец, — мысленно похвалил себя Дик. — Сумел вставить ключевую фразу. Теперь он поймет, что я не отступлюсь и для него нет иного выхода, кроме как скакать со мной в одной упряжке».
— Эти выводы насчет человечества сделаны вами на основании только увиденного или здесь играет роль еще и интуиция?
«Сказать ему про картину или нет? — думал Дик. — Пожалуй, не стоит. В двух словах я объяснить не смогу, а долгим рассказом только запутаю его и себя.
— В основном интуитивно, — ответил он, ощущая, что для него самого неясно, стопроцентная ли это правда.
— Жаль, — задумчиво протянул Хесуэл. — Было бы лучше, обладай вы дополнительной информацией. А может, вы и обладаете, но не считаете своевременным ею делиться? — В его глазах мелькнуло подозрение. — Ладно, пока не будем этого касаться. Но не подсказывает ли ваша интуиция, что этой стихией возможно управлять? Скажем, так: направленная селекция…
«Умный, черт, — подумал Дик, в который уж раз восхищаясь способностью босса рассматривать проблему под самым неожиданным углом. — Направленная селекция — мне это и в голову не пришло. А должно было прийти с моим-то биологическим образованием. И ведь знает ответ заранее. Ему важно прощупать мое отношение к перспективе, и если я покажу слабину… Ну уж нет, выбросить меня из этого дела не удастся».
— Видите ли, мистер Хесуэл, это как атомная энергия. Может и разрушить земной шар, и превратить его в цветущий рай, смотря на что ее направить. И, как атомную энергию, ее нельзя доверять ограниченному кругу людей, даже если они руководствуются самыми благими намерениями. И если это случится, мы с вами должны бороться всеми мерами против.
Слово было произнесено, и все точки над «и» расставлены. Дик отчаянно рисковал, но был ли у него другой выход? Во все время этого разговора Флешер невозмутимо посасывал трубку, и Дик не мог понять, на чьей он стороне. Зато явственно чувствовал, что босс колеблется. Совсем мало, секунду длилось это колебание, и Дик сжался, потому что решалась его судьба. А решил все взгляд — глаза в глаза — пронизывающий, как ток высокого напряжения. И Дик этот взгляд выдержал.
Босс отвел глаза и удовлетворенно кивнул. Этот чертов парень, прошедший вьетнамский ад, не отступит. Что ж, для таких есть другие меры воздействия. Он вынул чековую книжку, размашисто черкнул по ней. Положив листок перед Диком, встал с кресла, жестом запретив им вставать вслед за ним.
— Вы заслужили этот дополнительный гонорар, — сказал он, снова взмахом руки не давая Дику поблаго дарить за четырехзначную цифру, которую тот успел разглядеть. — А теперь о деле. Насколько я знаю, Браун, постоянного места жительства у вас нет. А для лобзаний с друзьями в редакции хватит трех часов. По истечении этого времени вы вылетите в Нью-Йорк, где сразу же пересядете на токийский самолет. Надеюсь, вы еще не столь стары, чтобы не выдержать такие перегрузки?
«Скотина, — подумал Дик, — отомстил-таки за свое поражение: глаза-то первым он отвел. Ладно, это мы как-нибудь стерпим. Но подсказывает мне та самая пресловутая интуиция, что он все же одурачил меня: выудил информацию, о которой я сам еще не подозреваю».
— Ваше задание, — продолжал Хесуэл, — узнать все о Таникаве. О его детстве и юности. Расспросите всех, кто его помнит: не замечали ли они чего-либо особенного, неординарного. Может, он падал с дерева в нежном возрасте, может, отличался недетской серьезностью или еще что-нибудь… Не мне вас учить. Вся информация об этом — только в письмах. Никаких телефонограмм. И отовсюду сообщайте свои координаты, чтобы мы могли мгновенно разыскать вас. Говорят, иногда вы этим манкируете. Будьте готовы к экстраординарному заданию. Флешер, пока он будет болтаться здесь разрешенные три часа, закажите ему билет на Нью-Йорк.
Еле кивнув, он резко повернулся и вышел, бесшумно притворив дверь. Была у него такая особенность — возникать и пропадать бесшумно. И в кабинете после его исчезновения несколько минут стояла тишина. Дик налил себе еще кофе, и звук жидкости о дно чашки, казалось, снял с присутствующих какие-то путы.
— Я думал, он вышвырнет тебя на улицу, — сказал Флешер. Он на стенку лез, увидев двойную подпись. И все время, что мы тебя ждали, он не проронил ни слова, только непрестанно двигал челюстью справа налево и слева направо, будто твои косточки перемалывал. Счастье, что ты не опоздал, хотя срок он поставил… Двадцать четыре часа, как ты успел! Наверное, это его и переломило — он покосился на голубой листок с четко выведенными цифрами и развел руками.
— Надеюсь, эта сумма не войдет в ведомость на очередную командировку? — ухмыльнулся Дик, пряча чек в бумажник.
— Разумеется. Деньги получишь в бухгалтерии, я позвоню, сухо ответил Флешер, явно обиженный тем, что Дик ушел от серьезного разговора. С шефом не стоило портить отношения, и, поколебавшись, Дик сказал:
— Запомни мои слова, Вернон. Двойная подпись помешала боссу использовать корреспонденцию каким-то пакостным образом. Я уверен в этом. Но у него еще все впереди. Поэтому ставь в номер каждую строчку, что я пришлю. Гласность — это единственное, что может помешать ему. Публикуй даже под страхом увольнения.
Флешер беспомощно пожал плечами.
— Будто ты не понимаешь, что теперь он наложит мораторий на все твои материалы. И только с его визой они пойдут в набор.
— Ну, как знаешь, — сказал Дик и вышел.
Он точно выполнил указания хозяина. Поболтал с Идой, получил деньги в бухгалтерии, сбегал «на уголок» в бар с тремя оказавшимися в это время в редак. ции репортерами, у которых слюнки текли от его трепа «как там, в Азии». И ровно через три часа поехал в аэропорт, чувствуя себя заранее разбитым от того, что вновь предстоит эта сумасшедшая гонка над облаками через добрую половину планеты. Ничто не удерживало его в этом городе, который так и не стал своим. И он тут же забыл о нем, войдя в стеклянный зал аэропорта. И лишь какая-то мысль подспудно беспокоила его, заставляла нервно расхаживать между креслами в зале ожидания. А когда медовый голос в динамиках объявил, что на самолет, отлетающий в Сан-Франциско, имеются свободные места, Дик понял, что именно гвоздем засело в его подсознании. И кинулся к стойке.
— Я передумал: лечу во Фриско. Обменяйте билет, — потребовал он, радуясь, что самолет принадлежит той же авиакомпании. Девица в ладно подогнанной форме не сдержала недовольной гримасы, но послушно перерегистрировала его.