Загремел Фадеевский дом и выскочил на крыльцо этот косматый, страшный медведь. На плече ружьё, за поясом топорик. Каждый раз Володька как специально дожидался очередной заварушки: он нарочито замешкался на крыльце и молча, щуря глаз, посмотрел на Свистелку - на это страшное, чуждое человеку зарево.
Кувшинов вскочил на подмосток кабины и что-то там щёлкнул внутри: мокрый, окутанный паром луч света выстрелил вдоль дороги, цепляя край чёрного леса.
- Триста ватт, - хихикнул он. - А долбит как штуцер!
- Саня-я-я! - проревел Фадеев.
- Чё, Володь?!
- Большая?!
- Средняя!
- Я думал, жопа там, - Фадеев спустился с крыльца, косолапо протопав к уралу. - А там, кажись, хуйня на постном масле!
- Чё, Витька, - Сашка мыском ботинка простукивал посеревшие от грязи колёса. - Опять лохматый залетал?
- Видел?
- Видел... он же вон через двор мой каждую ночь. Черти ж они такие, с ними вполоборота надо. Зазеваешься, а он и бабу уведёт, и хутор на себя перепишет. Володь?
- Чё?
- Другим-то звякнул?
- Звякнул, - сказал Фадеев. - Едут уже.
По дороге им навстречу топали Кузнецов, Полумисковы. Петро на горбу тащил мешок с песком кило на двадцать, Борька две канистры, а Костик - лопату да шланг.
- Аделина! - проголосил Борька. - Ты где?!
Аделина у Борьки всегда разная: то Витька, то Сашка, то Фадеев.
- Да здесь я! - крикнул Кувшинов. - Петь, а песок-то зачем? В штаны что ли сыпать?
- Да так, на всякий случай, - добродушно крякнул Петро. - Вдруг чё присыпать придётся.
Сашка, проверив колёса, вернулся обратно в кабину:
- Присыпать мы всегда успеем! Ну чё, Володь, погнали?
- Заводи!
Сашка завёл грузовик, а пока грелся мотор, он достал из загашника серебристый термос, снял с него крышку и влил в себя горячий, дымящийся кофе. Потом немного плеснул в крышку и передал через заднее окошко кабины Фадееву. Все набрались. И тогда Кувшинов с хрустом перекрутил баранку, выровнял колёса и тронулся: тяжёлая дура, клокоча мотором, дёрнулась и неуклюже пошла по дороге, набирая грохот и ход; дорога оказалась ухабистая, неудобная, и чтобы не упасть, Витька обеими руками накрепко схватился за поручни. Тут-то и ударила эта страшная тишина. Так всегда случается, когда едешь навстречу Синюхе, а отпускает уже непосредственно на месте происшествия, потому что видишь картину собственными глазами - и там либо ждать, либо вкалывать.
Витька выглянул наружу: виднелась грязная, извилистая как змея дорога, а вдоль неё тянулся заволоченный мраком лес. Свистелка - там, в её холодной глубине, растекался сырой туман, скрывавший древние тайны; да и вообще все Параллели одна сплошная, нераскрытая тайна, некий организм, не имеющий ни системы, ни логики, как кошка, которая сама по себе - вот она лежит на коврике, и вдруг уже сиганула в окно, а там и лови.
Петька суеверно смотрел на небо; даже здесь, у самого подножья леса, было видно это газовое зарево.
- Чё смотришь, Петь?
- Первую помните, - вспомнил вдруг Кузнецов. - Три года назад которая, в Медвежатник? Помните, сколько деревьев тогда прогорело?
- Ну и чё? - не врубился Борька. - Первая-то причём?
- При том, что на лес упала...
И Витька почему-то задумался; и вправду та самая первая, упала на лес - в Медвежатник, и прогорела дотла тогда целая туча деревьев.
- Соображаешь, - Витька упёрся рукою в борт. - Остальные в овраги потом, на пустыри, на полянки, в Мутноводье одна даже рухнула, пар-то потом валил, как из настоящего вулкана. Три года, а хоть бы один пожар. Не кажется странным?
- Так вот мне кажется, - спокойно продолжал Петро. - Что кто-то их нам подбрасывает, причём подбрасывает целенаправленно, как будто хочет, чтобы мы поняли, что это не просто хаотичное явление, понимаете, а тщательно спланированная бомбардировка, например.
- Через Пролёт срезай! - крикнул Фадеев в кабину. - Быстрее так!
Кувшинов, не отрываясь от дороги, ответил:
- Туман там, Володь!
- Обычный?
- Да вроде!
- Хрен с ним - срезай!
Через Пролёт, конечно, быстрей, потому что по северной дороге, мимо Вороньего Поля, придётся делать крюк, который съест полчаса, а полчаса им дорого обойдутся. Сашка свернул в этот широкий, восточный Пролёт, и неуютная дебристая дорога запетляла сквозь мглистую кашу. Он редко ездил здесь ночью, и только однажды встретил какое-то мерзопакостное рыло, да и то, испугавшись света и грохота, без оглядки рвануло в кусты. Если пилить до конца, то попадёшь на большую просеку за Свистелкой, а дальше, как ягодки по кустам, дикие поля, перелески, страшные заросли, и всё это резко обрывалось туманной неизвестностью. Поэтому "Дальний Восток", как его здесь называли, до сих пор не обкатан.
Но Кувшинов очень хорошо знал, что за просекой было много магнитов, после которых - ногами вперёд; были там, конечно, и Дыры. Коварная штука - Дыра. Идёшь себе где-нибудь, а тут бах - и у чёрта на рогах. Благо, что на дороге Дыры не попадаются, да и вообще на них в Параллелях жуткий дефицит. Больше всего их в нехоженых глубинах лесов, где кисель, иногда и на воде: лодка с рыбаками как-то раз зашла с одного конца озера, а вышла носом на отмель. Опознаются Дыры обычной жестянкой, а ту при ней просто плющит - с какой стороны вдавило, там и гадина прячется. Можно и телом, конечно, но тогда изжога, зуд, а бросок всё равно, что травануться. В целом же Дыры эти несмертельны, и все, кто по ним ходил, все живые. Была однажды такая на Вороньем Поле, возле старой мельницы, прямо на крыше трактора, а потом взяла да и захлопнулась, вот так вот - по неизвестным народу причинам.
Но ладно бы Дыры! Говорил народ, что водился в Параллелях даже портал, а открыл его якобы какой-то местный старожил, когда прошёл через старую арку и оказался в неизвестной ему реальности. Летали там, говорит, в этой неизвестной реальности, птицы размером с быка да росли гигантские грузди, а как обратно выскочил, так всё оно и сгинуло. На следующий день, говорит, пришёл с кувалдой, арку под самый цемент - и ни птиц тебе, ни грибов... с тех пор и пошла молва, что раз нашёлся один, так должны быть другие, и может быть - даже на Землю.
Кувшинов уверенно летел через Пролёт между чёрными стенами леса, ну а чего бояться в краях, которые знаешь? Вряд ли какая тварь кинется сейчас на грузовик, когда свет и грохот - лучшие друзья человека.
Фадеев достал из кармана похожую на рацию коробку; и что-то на ней повернул.
- Юра, - сказал он в динамик. - Это я!
- Не, Володь, - ответил ему голос. - Юра это я!
- Скоро вы?
- За Дубравой - летим!
- Пожарку-то взяли?
- Взяли, на всякий пожарный!
- Добро!
Фадеев щёлкнул рацию, сунув ту в карман; он встряхнулся - не сиделось ему в тесноте.
- Щас машин понаедет - не просрёшься!
Витька чувствовал, что прорвутся, что справятся, по-другому быть не могло. Чем дальше в лес, тем ярче помидоры: ядовито-голубое зарево выжигает тьму, рвёт завесу густого тумана, крепко тянет запахом дыма, пережжённой травы, смерти; урал легко осилил парочку виражей, выписал неуклюжий зигзаг и Свистелка, словно вырубленная, уступила обширной просеке, а та вся стылая и перемокшая. Посреди неё разгорался нерукотворный костёр.
Вот она - Синюха, никогда эту падлу не угадаешь, потому что падает она, как лотерейный билет, а когда, уже ей одно ведомо; сам шар то ли магма, то ли смола, но температура горения такая, что за секунду прожигает деревяшку. И пламя у Синюхи капризное, потому что с водой не дружит. Года три назад, когда упала в первый раз, плеснули на неё из водомётов и прогорели как спички, даже косточек не осталось, а теперь старались без ликвидаций, больше на удержание. Была, слава богу, у Синюхи одна проблема - горела она часа полтора, да там и сдувалась.