Застолье
Отворилась дверь, и с шумом вошли Хэфер и Букья.
– Приветствую, тебя, Карми! Налей-ка нам по кувшину молодого вина да по кувшину шейхара! – прокричал с порога Хэфер, – гнусно на душе, жуткие слухи кругом, беды великие ждут нас, утопим горе в хмельном!
“Азрикам и Зимри люди достойные, вопли пьяниц не для их ушей” – подумал Карми.
– Тихо, приятели! Не время нынче для шутовства! – одернул Карми вошедших.
– В чем дело, Карми? Уж не гостит ли у тебя некий проповедей чтец? Если так, пусть разъяснит нам, как с вином обходиться, – огрызнулся Хэфер.
– Я разъясню, как с ним обходиться, – вступил в разговор Букья, – мы с Хэфером, как и ты, Карми, люди внутри пустые, а кувшины любим полные. Сосуды эти опорожним, и станут они пустые, а желудки и головы наши блаженством наполнятся. Вот и вся премудрость!
– Довольно пустословия! Сидите тихо и пейте. Оставьте панибратство. Не позволю никому говорить со мной так, будто знает меня! – сердито сказал гордец, торговец вином.
– А все же признайся, Карми, проповедника прячешь. Поищем-ка за стеной! – воскликнул Хэфер.
– Здесь Азрикам и Зимри, – понизив голос, сказал Карми.
– О, это щедрые, благородные люди! Непременно нас угостят! – нарочно заорал Букья.
Азрикам услыхал, открыл дверь и поманил рукой веселых друзей. Те вошли и видят, сидят за столом двое и тем же делом заняты.
– О чем задумался, Зимри? В виноградном настое разбежавшиеся мысли ищешь? Или новость необычайную изобрести готовишься? – спросил Хэфер.
– В жидкости этой красной и мыслей и новостей полно. И цены им нет, если держишь их при себе скрытно, – ответил Зимри, сделав большой глоток.
– Стакан вина – безумия стакан. Начинается скрытно, а кончается принародно. Что в голове родится – не удержишь при себе. Хмель язык окрыляет. Пьем и Господа гневим, – с неожиданным достоинством заметил Букья.
– В твоей-то голове, Букья, какие великие тайны сокрыты? – спросил Азрикам, – какие секреты стережешь? Не тебе ли только что кувшин доверху наполнили? Брюхо твое лопнет, словно худой винный мех, и дыра образуется пошире проломов в городских стенах!
– Ошибаешься, мой господин, – обиженно возразил Букья, – я вовсе не таков. Хоть к хмельному я привычен и не обхожусь без оного, а все же я человек надежный. А, впрочем, довольно шуток. Болтовня и безделье свершений не сулят. Лучше прикажи, господин, нашему общему ублажателю Карми принести побольше молодого вина всех сортов, какими Господь благословил погреба его. От печалей седина в голове, а чаша молодит душу.
– Неси вина, Карми! – скомандовал Азрикам.
– Верной мерой отмеряй! – добавил Хэфер.
– Да здравствует наш славный царь Хизкияу! – провозгласил Букья, – Покуда Хизкияу на престоле, вино водой не разбавляют, верной мерой отмеряют, и наши желудки и головы в полном порядке! Слышал я, городские надзиратели нагрянули к некоему виноторговцу и нашли у него фальшивую меру, и вдобавок вино его было на вкус отвратительно. Перебили у него всю посуду, вино отобрали, а самого на тюремный двор свели. Остерегайся, Карми! Не кради у людей, чтоб не пришлось потом черепки из дому выметать!
– Остры твои рассказы, винный шут! О мере рассуждаешь бойко. Сам меру соблюдай! – ответил Карми.
– Поторопись, дружище, не жди Санхерива! – прикрикнул Хэфер.
Карми поставил перед гостями вино, те разлили его по стаканам и стали пить. Букья вдохновился и запел застольную песню.
Покраснели наши лица от питья безмерного,
Мы нашли в кувшине друга лучшего и верного.
Ах, вино, какая сладость!
Гонит прочь печаль,
Нам ее не жаль,
В сердце поселяет радость.
С каждым выпитым глотком убывает страх,
Ждет врага ашурского неизбежный крах.
Пей, приятель, до упаду,
Славь веселый день,
Не сиди, как пень,
Лишь в вине ищи отраду!
– Застольная моя весела и бодра. Довольно мыслей, нет от них толку. Быть может, завтра тела наши червей могильных насыщать станут. Кто жизнь любит, тот о прошедшем не тужит, в грядущее не заглядывает, а сегодняшний день празднует и оттого всегда доволен. “Завтра” – враг “сегодня”, – дополнил шутовскую свою песню Букья.
– Хмельное человеку впрок. От вина красного и речь красна делается, – заметил Хэфер, кивая на друга.
– Ради правды стараюсь. Могу и у ворот проповедовать, – сказал гордый похвалой Букья.
Исайя и Шэвна
– Истинно говорят: тревожные времена настали, – перевел на другое Карми, – не годится слабым быть. Придет день войны, и укроемся в городе. Высокие до неба крепостные стены смутят ашурцев. В египетские города Цоан и Ханэс отправились наши воеводы – коней и боевые