Дождался ночи, и вот я снова у ворот Долины, на сей раз без Ахана. Издалека вижу: в хижине свет. Заходить, думаю, не буду, подсмотрю сквозь щель в двери. Заглянул, и ужас застлал глаза. Амнон там! Красавица у него на шее повисла, обнимает его, а женщина целует обоих. Я оглушен и ослеплен. Есть ли мера вероломству? Видно скромнице, мужчин стыдящейся, милее быть наложницей безродного пустышки, чем госпожой в палатах благородного вельможи. Пусть так. Лицемеры часто остаются в дураках. Сжечь эту хижину и всех, кто в ней! Удержался. Вернулся, рассказал Ахану. А тот отвечает сладкой песней: “Уйми гнев и не горюй. Девица будет твоя, Богом клянусь!” Да что мне его клятвы, Зимри, ведь дьявол Амнон не сходит с моего пути! Такое и стерпеть!? Будь у меня вместо сердца льда кусок – и то бы воспылал, будь в моих жилах вместо крови сладкий мед – в желчь аспида бы превратился! Амнона терпел довольно! Решился: одному из нас глаза закроет смерть!
Зимри выслушал отчаянные речи и содрогнулся.
– Смерть – спасение от земных зол. Моли Бога, чтобы враг жил и стонал от горя.
– Молитвы не помогут. Не видишь разве? Он угоден Небесам!
– Змею взяла в дом Тамар. Хотела забавы, а змея ужалила, и нет снадобья рану врачевать. Однако не будем терять время, господин. Действовать пора. Минута дню равна. Вот-вот увидишь, пламя справедливости испепелит и Амнона, и Теймана, и Тамар, и чудо-красавицу. А если захочешь сохранить себе какую либо из девиц – как головешку из огня тяни ее!
– Не сбывай мне шкуру тигра, покуда тот гуляет на свободе!
– Не время пререкаться. У меня есть план.
Глава 18
Обитель порока
В сердце Тамар звенит песнь любви. И, кажется, звуки ее слышны в комнатах, в доме, в саду. Девушка вышивает нарядный покров, который возложит на голову жениха в день свадьбы. Маха раскладывает по шкатулкам драгоценные украшения для невесты. Но, не в пример хозяйке, печальна служанка, вздыхает тяжело.
– Маха, дорогая, отчего грустишь?
– Не знаю, госпожа. Лишь блеснет луч радости в душе и сразу погаснет, а место его спешит занять тревоги тень.
– Да ведь глупо это, Маха!
– Пусть глупа я, госпожа, да только верные мои приметы стали дурны.
– Какие приметы?
– Три ночи подряд слышала, как ворон в саду кричит. Птица эта с колдунами дружбу водит, и крик ее не предвещает добра. Страшно мне.
– Давно известно: верить в колдунов – безумие. Однако если знаешь что-то – говори! – потребовала Тамар.
– Знаю, госпожа, и не могу более в себе носить, ибо добра тебе хочу. Помнишь, посылала меня к Пуре разузнать об Амноне? Страшное поведал мне Пура. К двум ведьмам в сети попал Амнон.
От этих слов дрогнуло сердце Тамар, побледнела она, дух сперся. Что, если права служанка? Порок манит к себе, он терпелив, настойчив, как зазывала у порога лавки привечает.
– Боже, верни сердцу радость! Сделай так, чтобы слова эти неправдой были!
– О, госпожа, и я того же желаю!
– Что говорил Пура о ведьмах? Где обитают?
– Это – мать и дочь. Молодая – красоты необычайной. Немало душ невинных сгубила блудодейством. Обе творят все мерзости, известные распутству. Пура заглянул в проклятое жилище, и видел Амнона: тот втянут был в бесстыдную любовную игру с обеими. Пура хотел спасти падшего, но испугался, как бы к нему не прилепилась страшная зараза, и убежал. Кто ведьмам поперек дороги станет – тот не уцелеет. У них союз с дикими зверями и ядовитыми змеями. Ни те и ни другие не чинят им зла. Они в огне не горят, и острый меч их не сечет.
Опустится на землю ночная тьма, скроются за тучами луна и звезды, и появляются злодейки, и ходят погаными своими тропами, где нога человеческая не ступает. Нечистоты топят в реке Кидрон, навещают места, где прежде сжигали младенцев в жертву ненасытному Молоху, идут к могилам и зовут мертвецов. А кто увидит ведьму в такой час, тому ворон глаз выклюет!
Бедняжка Тамар представила себе леденящие кровь жуткие картины, и ноги подкосились, и со слезами бросилась на шею Махе – искать слов утешения.
– Маха, милая Маха! Молю, скажи, что это – сон. Нет, скажи лучше, что оговорила Амнона, желая испытать мою любовь. Утешь, и никаких богатств не пожалею, все отдам! Верни мне Амнона, без него я тебя бедней! А если истина в твоих устах, зачем мне Амнон!?
– Ах, голубушка Тамар, – со слезами жалости на глазах ответила Маха, – какой мне прок обманывать мою добрую госпожу? Ведь счастья твоего желаю и от беды стерегу. Вот, и вчера Амнон на всю ночь пропал, лишь к утру вернулся. Говори с ним сама, авось удержишь от зла.