– Оставь меня, Маха, иди к себе. В одиночестве хочу выплакать море слез, ибо, как море, велико мое несчастье. Нынче я сама прослежу за Амноном. Скажи Пуре, чтоб кликнул меня, если Амнон вновь выйдет из дома ночью. И держи дело в тайне от отца с матерью.
Маха пошла к Тейману и рассказала, как сестра его терзается. “И я хочу видеть изменщика в обители разврата!” – гневно и решительно заявил Тейман.
Спустилась ночь. Тамар на стороже, не спит. Пура примчался и пристроился под окном. Вошла Маха: “Спускайся, госпожа. Не мешкай. Увы, нам есть причина торопиться – Амнон усердствует в пороке”, – сказала служанка. Неожиданно появилась Тирца.
– Дочь, я вижу боль в твоих глазах. Лицо слезами обожжено.
– Матушка, нареченный мой горюет. Болен Авишай, наставник его детских лет. Я и Тейман едем к Амнону с утешениями, – придумала Тамар.
Затея ехать ночью тревожит Тирцу, но непривычна она отказывать любимому чаду. Лишь велела Тейману взять лошадей и повозку получше.
Уселись Тамар и Тейман, а неизбывный Пура правит лошадьми. Остановились в двухстах локтях от хижины, что у ворот Долины. “Жди нас тут, а мы с сестрой пойдем пешком”, – сказал Тейман Пуре.
Через щель в двери Тамар и Тейман увидели Амнона. По правую руку от него – нарядная, как невеста, девица, сияет чудной красотой. Амнон замыкает на ее запястье браслет, вдевает серьги в уши, глядит любовно и целует. И та ластится к нему. А мать красавицы обнимает обоих, и у всех на лицах радость.
– О, разверзнись, земля! – в ужасе шепчет Тамар.
– Пусть молния и гром негодных поразят! – вторит Тейман, – прочь идем отсюда, Тамар!
Тейман повел сестру назад к повозке. Они потрясены. У заблуждения нет предела, и уж если заблуждаться, так по велению сердца.
– Что узрели? – вопрошает Пура по праву знатока перипетий благородного семейства.
– Лучше быть слепым, чем видеть сразу столько зла! – воскликнул Тейман.
– Таков избранник мой! – добавила Тамар.
– Его избранница, как роза на Кармеле зацветет, а ты, сестра, тем временем увянешь!
– Милый братец, как ужасна эта ночь! До наступления зари огонь спалит мне душу.
– Огонь спалил добродетели Амнона и наше братство заодно.
– Как мне спасти любимого из ада?
– Спасти из ада? Не легче, чем обратить ад в рай или зло в добро!
Тамар и Тейман вернулись домой, сговорились по дороге, что скажут матери. Скрывая наши беды от любящих нас, облегчаем свою участь.
– Я вижу, вы огорчены, дети мои, – заметила Тирца.
– Беда, матушка! Мне повстречалась старуха и напророчила, что ждет меня несчастье, если выйду за Амнона. Вот, и Тейман слышал. Не иначе, она ведьма.
– Ах, что за чепуха! Ты устала, дочь. Отдохни, усни, и нескладица улетит из головы. И Амнону сей вздор не повторяй. Должно быть, это Азрикама проделки, не он ли старуху подослал?
И долго-долго Тирца увещевала дочь и была весьма удивлена, что та все плачет неуемно и никак не утешится.
Глава 19
Опрометчивость и раскаяние
Утром Маха будит Тамар.
– Вставай, госпожа, солнце на востоке показалось.
– Каждый день солнце восходит. И завтра, в день свадьбы, оно будет в небе сиять, да только душу мне не осветит, и темен будет мой день.
– Смейся или плач, госпожа – Амнон явился. Внизу ждет и с Хананелем беседует.
– Он сердце мое покорил и разбил. Однако согласись, Маха, красота сего юного мужа бесподобна! Во всем Сионе не найти девицы, что, увидев его, не заболеет любовью. Вот, и я такова же, и нет мочи разорвать сладкие путы. Боже, ожесточи девичье сердце, дай духу прогнать прочь изменщика! Нет, поступлю иначе. Обманом отплачу лжецу. Передай, Маха, пусть через час зайдет.
Тамар умылась, умастилась благовониями, нарядилась, придала лицу радостный вид и, как ей казалось, приготовилась вполне к встрече с женихом. Юное создание должно многому научиться, прежде чем сможет притворяться.
Амнон вошел.
– Здравствуй, голубка моя! Хорошо ли спала? – с великой нежностью спросил Амнон.
– Слишком долго длился сон.
– Еще день, и станем мужем и женой. И, не стыдясь, поцелую тебя на людях. Остается только день, любимая, – промолвил Амнон и поцеловал Тамар. Та побледнела.
– Твои губы горят огнем. Поцелуя ради пришел в столь ранний час?
– Неужто неосновательна для тебя причина? – удивился Амнон, – если так, моя любовь твоей сильнее в сотню раз! Но есть еще резон. Авишай, мой бывший воспитатель, захворал. Хочу отправиться в Бейт Лехем, чтоб навестить больного, и твоего согласия прошу – ведь клялся я, что лишь по желанию любимой стану поступать.