– Буду благодарен.
Брови Кулейна поднялись.
– Протяни руку. – Туро послушался, и воин посыпал на ранки солью из солонки. Словно раскаленные иглы впились ему в ладонь, а Кулейн сказал:
– Это поможет. А теперь я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу.
– Я тебе ничего не должен. За свой завтрак я заплатил.
– Справедливо, но я хотел бы, чтобы ты передал от меня весточку Лейте. И думаю, ты же не захочешь уйти, не попрощавшись с ней?
– Ну хорошо. Где она?
– Мы с ней построили хижину выше, ближе к вершинам. Она любит уединение. Пойди к ней и скажи, что сегодня вечером я был бы рад ее обществу.
– И все?
– Да.
– Тогда я прощаюсь с тобой, Кулейн лак Фераг, что бы там ни означал этот титул, и благодарю тебя за твое сокрушительное гостеприимство.
– Думаю, тебе следует отложить свой уход. Во всяком случае, пока ты не узнаешь, как найти Лейту.
– Будь так добр, объясни.
Кулейн дал ему несколько простых указаний, и Туро ушел, не произнеся больше ни слова. Утро было солнечное, морозное, но безветренное, и он больше часа бродил по унылому зимнему склону, прежде чем вышел к упавшему дереву, от которого, как сказал ему Кулейн, начиналась тропа. Он повернул направо и продолжал взбираться все выше и выше, часто останавливаясь, чтобы перевести дух. Уже начинало смеркаться, когда измученный принц добрался до домика Лейты. Она помогла ему войти, и несколько минут он просидел в оцепенении перед пылающими поленьями, собираясь с силами.
– Я уже думал, что умру там, – сказал он наконец.
Она села рядом с ним.
– Ну-ка сбрось свою мокрую одежду и согрейся.
– Этого делать не подобает, – ответил он, надеясь, что она возразит. Но она сказала только:
– Я соберу тебе чего-нибудь поесть. Сыра с хлебом, хорошо?
– Чудесно! Я не был так голоден с… с… уж не помню когда!
– Путь до моего дома неблизкий. Зачем ты пришел?
Она протянула ему кусок темного хлеба и кружок белого сыра.
– Кулейн попросил передать тебе, что вечером ему нужно твое общество.
– Странно!
– Он очень странный, и я еще не видывал такого неучтивого человека!
– Ну, тебе следует поднабраться сил и согреть тело едой, прежде чем мы пойдем назад.
– Я назад не пойду. Я уже попрощался, – объяснил Туро.
– Не вернуться ты не можешь. Это единственная дорога с горы, а когда мы доберемся до его хижины, уже совсем стемнеет. Тебе придется переночевать там хотя бы еще раз.
– А здесь остаться я не могу? С тобой?
– Как ты сам сказал, принц Туро, это не подобает.
– Он знал! – воскликнул Туро. – Он знал, что я окажусь здесь в ловушке. Какие козни он затевает?
– По-моему, ты много на себя берешь! – вспыхнула она. – Ты говоришь о моем друге, самом лучшем друге, о каком только можно мечтать. Может, Кулейну не нравятся избалованные мальчишки, принцы они или не принцы. Но он спас тебе жизнь, как спас и мою – и с большой опасностью для себя! – десять лет назад.
Он попросил у тебя платы за это, Туро?
Он порывисто протянул руку и коснулся ее пальцев. Она отдернула их как ужаленная.
– Прости, – сказал он. – Я не хотел оскорбить тебя. К северу от Стены ты мой единственный друг.
Но ведь даже ты сказала, как странно, что он послал меня сюда. Почему?
– Не важно. Нам надо идти.
– Нет, важно, Лейта. Разреши, я попробую сам догадаться. Ты удивилась, потому что и так собиралась к нему. Ведь верно?
– Может быть. А может быть, он забыл.
– Мне он не показался забывчивым. Он знал, что я буду вынужден вернуться в его хижину.
– Спроси у него, когда его увидишь, – отрезала она, надевая тяжелую куртку из овчины и открывая дверь. Снаружи валом валил снег и угрожающе завывал ветер. С ругательством, которое Туро прежде слышал только из уст дружинников, она захлопнула дверь.
– Нам не пройти, – сказала она. – Придется тебе переночевать здесь.
Туро повеселел.
Но тут дверь открылась, и вошел Кулейн, стряхивая с плеч налипший снег, – Худая ночь для путешествий, принц, – сказал он. – Ну да немножко поработаешь утром и уплатишь за постой.
Викторин и Гвалчмай ехали четыре дня, и последние два – без крошки во рту. Римлянина больше тревожило состояние их припасов, чем опасность встречи с врагом, – лошадям требовался ячмень, а без лошадей у них не осталось бы никаких шансов выбраться из владений бригантов.
– Чего бы я не отдал за добрый лук! – заметил Гвалчмай, когда они увидели оленей, пасущихся на пригорке.