– Зачем вы говорите мне все это?
– Просто чтобы вы знали, – неопределенно ответил Сэм.
– Но есть ведь и еще что-то, Сэм?
– Это вам скажет она. Я принес чистую одежду. Амазига будет ждать вас в гостиной. – Сэм встал и вышел из комнаты.
Шэнноу, чувствуя себя отдохнувшим и освеженным, подошел к креслу, на которое Сэм положил чистую одежду – голубую клетчатую рубашку, брюки из плотной хлопчатобумажной ткани и черные носки. В груди рубашка оказалась широковата, а рукава коротковатыми, зато брюки сидели на нем как влитые. Натянув сапоги, он вышел в большую комнату, где Амазига сидела за компьютером, разговаривая с Люкасом. Сэма в комнате не было.
– Он пошел размять ноги, – объяснила Амазига, вставая и медленно подходя к нему. – Я прошу прощения, – сказала она, и ее глаза наполнились слезами. Шэнноу инстинктивно раскрыл объятия, и она прильнула к его плечу. – Я пожертвовала Гаретом ради спасения Сэма, – сказала она. – Вина моя.
– Он был мужественным пареньком, – растерянно пробормотал Шэнноу.
Амазига кивнула, отступила от него и провела рукавом по глазам.
– Да, он был мужественным. Он был таким, каким я только могла пожелать. Вы голодны?
– Немножко.
– Я приготовлю вам что-нибудь поесть.
– С вашего позволения, госпожа, я бы хотел отправиться домой.
– Сначала ужин, – сказала она. – Оставляю вас на время с Люкасом.
Когда она вышла, Шэнноу сел перед машиной.
– Что происходит? Сэм отправился размять ноги, Амазига разыгрывает радушную хозяйку. Что-то не так.
– Вы вошли в окно раньше, чем предполагалось. Это истощило ее камень.
– Но у нее же есть и другие?!
– Нет. Сейчас нет.
– Так как же она отправит меня обратно?
– Этого она не может, мистер Шэнноу. Я обладаю способностью хаке… Способностью проникать в другие компьютеры. Я это сделал, и в ближайшие дни начнут прибывать документы, которые обеспечат вам новую личность в этом мире. Кроме того, я проинструктирую вас в нравах, обычаях и законах Соединенных Штатов. Они многочисленны и разнообразны.
– Я не могу остаться здесь!
– Так ли плохо это будет, мистер Шэнноу? Благодаря моим… контактам, если хотите… я обеспечил Амазигу большим богатством. У вас будет к нему доступ. А что вы оставили там? У вас нет семьи и мало друзей. Вы могли бы счастливо жить в Америке.
– Счастливо? – Шэнноу сощурился. – Все, что я люблю, для меня потеряно, а вы говорите о счастье? Будьте вы прокляты, Люкас!
– Боюсь, я уже проклят, – сказала машина. – Как, возможно, мы все прокляты за то, что мы сделали.
– Что именно? – спросил Шэнноу жестко. – Что еще недосказано?
В эту минуту вернулась Амазига с двумя чашками кофе.
– Я поставила кое-что в духовку. Скоро будет готово, – сообщила она. – Люкас с вами поговорил?
– Да. А теперь скажите мне вы.
– Что я должна сказать?
– Довольно недомолвок, госпожа. Только правду.
– Не понимаю, о чем вы? Сила истощилась. До тех пор, пока я не отыщу новые Сипстрасси, вы пойманы в этом варианте старого мира.
– Скажи ему, – потребовал Сэм, входя. – Ты в долгу перед ним. – Я ему ничего не должна! – вспылила Амазига. – Как ты не понимаешь?
– Да, не понимаю, но я знаю, что ты чувствуешь.
– Зига. Скажи ему.
Амазига опустилась в кресло, не глядя ни на Шэнноу, ни на Сэма, и уставилась в пол.
– Кровь-Камень нашел Врата в ваш мир, Шэнноу. И он сейчас там. Но не по нашей вине. Нет! Кто-то еще открыл Врата. Люкас это подтвердит.
– Я подтверждаю, – сказала машина. – Амазига ввела файлы с портативки. Я знаю все, что произошло в Вавилоне. Саренто прошел сквозь Врата, пока мы были в горах, когда ночевали в покинутом селении. И я могу сказать вам лишь одно: Кровь-Камень находится во времени Диакона. Вашем времени.
Шэнноу поник в кресле.
– И я не могу вернуться туда? К Бет?
– Пока нет, – ответил Люкас.
Взыскующий Иерусалима посмотрел на Амазигу:
– А что я буду делать пока, госпожа, в этом мире машин? Как буду жить? Амазига вздохнула:
– Мы думали об этом, Шэнноу. Люкас сделал для вас документы на ваше новое имя. А пока вы останетесь тут, с нашей помощью осваивая обычаи этого мира. В нем много чудес, которые вы сможете посмотреть. Иерусалим – ведь до Падения этому миру остается еще двадцать один год!
– Двадцать лет, четыре месяца и одиннадцать дней, – уточнил Люкас.