Вокруг него закружились лесные пташки, из нор выбежали проснувшиеся лисицы, а белки повыскакивали из дупел. Могучий медведь с громовым рычанием вышел из пещеры. Саренто был совсем заслонен порхающими птицами и пушистыми зверьками, кишащими у его ног.
Затем сразу наступила тишина. Птицы попадали на землю, как сухие листья, медведь провалился внутрь себя, а потом рассыпался, будто древний папирус.
Саренто прошел через трупы, сухим хворостом трещавшие под его подошвами.
Голод почти исчез.
Но продолжал чуть шевелиться в нем.
Его Пожиратели охотились по всему краю, и он ощущал, как вливаются в него питательные соки. Для полного насыщения их было недостаточно, но можно обходиться и ими. Вновь раскинув мысленную сеть, он попытался найти здешних волчецов, чтобы притянуть их к себе для Перемены. Но в радиусе достижения его силы их не нашлось ни одного. Странно, подумал он. Ему было известно, что они существуют в этом мире: он уловил их образы в угасающей памяти Савла Уилкинса и снова нашел их в садистском сознании Иакова Муна. Он чуть встревожился. Без новых Пожирателей ему будет труднее овладеть этим миром. Но тут он вспомнил про Врата: раз нашлись одни, значит, существуют и другие.
Он представил себе многолюдные города старого мира:
Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Лондон, Париж… Вот в таком мире он забыл бы про голод.
Бет укрыла одеялом умершего старика и сжала плечи плачущего Мередита.
– Пойдем, – сказала она ласково. – Пойдем со мной.
– Это моя вина, – простонал он. – Не понимаю, почему я закричал. Просто… поддался панике. – Верно, черт бы вас побрал, – сказал Шэнноу.
– Помолчите, – перебила его Бет ледяным голосом. – Не все похожи на вас, благодарение Богу. Да, он поддался панике. Он испугался. Но даже его друг сказал, чтобы он не винил себя. – Она погладила Мередита по плечу и шагнула к Диакону. – Кровь и смерть – вот все, что вы знаете, Диакон. Убийства и страдания. Так что замолчите!
Раздался треск ломающегося дерева, и прогрохотал выстрел.
– Уоллес, как ты там? – закричала Бет. Юноша вышел на верхнюю ступеньку лестницы.
– Один допрыгнул до окна. С ним покончено. Но через луга бегут новые, фрей Мак-Адам. Не меньше пятидесяти.
– Ставни для них не препятствие, – сказал Диакон, вытащил пистолет, пошатнулся и привалился к стене. Бет посмотрела на него. Он весь посерел от усталости и боли. Она подхватила его и подвела к креслу. Когда он сел, она увидела, что ее ладонь вся в крови.
– Вы ранены, – сказала она.
– Не в первый раз.
– Дайте-ка я посмотрю.
Он повернулся, не вставая. Сзади его старая овчинная куртка была разорвана. На спине под ней зияла рваная рана, окруженная ссадинами. Она вспомнила, как переломились жерди изгороди, когда о них ударилось его щуплое тело.
– Возможно, у вас ребра сломаны.
– Жить я буду. Я должен жить. Мередит нагнулся через ее плечо.
– Дайте я посмотрю, – сказал он. – Я врач. Они с Бет помогли Диакону встать, сняли с него куртку и разорванную рубашку. Мередит бережно ощупал рану.
Старик ни разу не застонал.
– Не меньше двух ребер, – определил Мередит. В глубине комнаты заплакал младенец.
– Его надо покормить, – сказала Бет, но молодая женщина, съежившаяся в кресле, не шелохнулась. Бет подошла к ней и увидела, что ее глаза смотрят в пустоту. Бет расстегнула пропитанную потом кофту и приложила младенца к набухшей материнской груди. Он начал сосать, женщина застонала и расплакалась.
– Будет, будет! – сказала Бет. – Все теперь хорошо. Погляди-ка, как она сосет! Совсем изголодалась.
– Он мальчик, – прошептала его мать.
– Ну конечно. Я что-то совсем поглупела! – пожаловалась Бет. – Такой красивый! И настоящий силач.
– Мой Джош был силачом, – сказала молодая женщина. – Они оторвали ему голову.
Ее глаза снова наполнились слезами, ее начал бить озноб.
– Думай только о маленьком, – быстро сказала Бет. – Важнее его ничего нет, понимаешь?
Женщина кивнула, но Бет поняла, что она снова впадает в забытье, и со вздохом вернулась к Мередиту и Диакону. Молодой врач разрезал скатерть на бинты. Когда Мередит закончил перевязку, старик потрогал его за рукав.
– Я сожалею, сынок, – сказал он. – Надеюсь, ты простишь мои злые слова. Мередит устало кивнул.
– Простить вас мне легче, чем себя самого. Никогда еще я не испытывал подобного страха и невыразимо стыжусь себя.
– Дело прошлое, малый. Ты был на самом краю и заглянул в ад. Теперь ты станешь либо сильнее, либо слабее. Выбор за тобой. Чтобы жить, человек должен научиться быть сильным там, где он слаб.