И просил привести Левина.
Вот почему мы здесь.
Двери открылись, и мы вошли внутрь. Мраморное фойе впечатляло, как и все поместье. Стефан, первый саб Колтона, симпатичный темноволосый парень, поприветствовал нас кивком головы.
— Магистр будет рад, — тихо сказал он.
Минуя огромную лестницу перед нами, мы повернули налево и прошли в гостиную, где меня попросили подождать. Двери бесшумно закрылись за Стефаном.
Комната была изысканно обставлена прекрасным антиквариатом; иронично, учитывая мебель в нескольких игровых комнатах внизу. Здесь стояли два французских кресла в провинциальном стиле, и я пришел к выводу, что мне нужно занять одно из них.
Левин молча опустился на колени рядом со мной. Одетый соответственно моим требованиям: выцветшие джинсы, черная футболка, пальто и ботинки по погоде. Левин присел на пятки.
Прекрасное зрелище — мой саб.
Он хорошо скрывал беспокойство. Левин сидел у моих ног, и никто не смог бы догадаться, что он нервничает, придя сюда. Левин недоумевал, почему Колтон настоял на его присутствии. На одну ужасную, мимолетную секунду ему показалось, что его отзывают.
— Я не хочу, чтобы Вы покидали меня, — прошептал он. — Я никогда не смогу принадлежать никому другому. Не так, как я принадлежу Вам.
Я отмахнулся от этой мысли, уверяя его, что Магистр Колтон ничего подобного не подразумевал. Я проговорил, что решение оставить его рядом с собой было исключительно моим, либо его собственным, если вдруг он захочет снять ошейник.
— Никогда, — прошептал Левин, и тогда я успокоил его, хорошенько оттрахав.
Как раз так, как ему нравилось.
Двери снова открылись и вошел Колтон, он держал в руках листок бумаги, было заметно, что Магистру не по себе. Колтон сел в кресло напротив, на его лбу и меж бровей появились тревожные морщинки. Третий саб Магистра, Михаил, быстро опустился на колени рядом с ним, приняв ту же позу, что и мой Левин.
— Спасибо, что пришли так быстро, — сказал Колтон.
— Конечно.
— Сиг, — начал он. — Ты хорошо меня знаешь.
Я кивнул.
— И я могу сказать, что вы встревожены.
Он снова нахмурился и вздохнул.
— Так и есть.
— Что случилось?
— Я подвел сабмиссива, — тихо сказал он.
Инстинктивно, я в мгновение слетел с кресла, опустившись перед ним на колени в позе, которая повторяла позу Левина.
— Я не верю в это.
— Это правда, — признал он. — Я соединил Дома и саба, и они оказались... несовместимы.
Совместимость. Мне не понравилось, как прозвучало это слово. Не все пары создаются на всю жизнь, некоторые отношения длятся годами, некоторые нет... Но это прозвучало как-то... по-другому. Я никак не мог сопоставить то, что он мне говорил, с ним, с человеком, которого знаю.
— Пожалуйста, объясните, чтобы я понял.
— Несколько недель назад в Санктус привели парня. Я наблюдал за ним. Он милый мальчик, которому нужны строгие границы. Я соединил его с Лаззаро.
При упоминании имени я поморщился. Многие Домы практиковали S&M, и они были хорошими людьми. Но в Лаззаро не было эмоций и чувств. У него был пустой взгляд манипулятора, социопата.
Колтон не упустил моей реакции на упоминание имени Лаззаро и печально вздохнул.
— Да. Вчера вечером Лаззаро привел сюда саба для сессии, и я заметил на мальчике отметины, которые нарушали его жесткие границы. Мы отозвали Лаззаро. Он был понижен до сабмиссива с тренировками у Валенте.
Действительно, понижение в должности. Лишили звания, лишили саба и отправили обратно на обучение. Валенте не потерпел бы такого вопиющего злоупотребления властью и неуважения к находившемуся под опекой сабу. Переподготовка Лаззаро будет суровой и тщательной. Хотя он меня не волновал.
— Парню нужна медицинская помощь? — задал я первоочередной вопрос.
Колтон слегка покачал головой.
— Пожалуйста, садись со мной на равных, — сказал он, кивнув на кресло, на котором я сидел ранее.
На равных? Никогда...
Хотя я и сделал, как просил Магистр, предпочитая молчание несогласию с ним.
— Парень физически в порядке. Лаззаро использовал против парня хлыст, и это было нарушением его жестких рамок. Рубцы выглядели не так уж и плохо, о нем хорошо позаботились.
Сиг нахмурился.
— Если он разрушил доверие саба и причинил боль, а потом обеспечил заботливый уход... Это злоупотребление своим положением. Он причинил ему боль, а потом успокоил и сказал, что это его вина, что его не выпороли бы, если бы он вел себя лучше? Магистр Колтон, это...
Он поднял руку.
— Я понимаю. И Лаззаро усвоит этот урок, поверь мне, — Колтон тяжело вздохнул. — Но теперь парня отозвали. Его доверие подорвано, его покорность швырнули ему в лицо, и все это стоит мальчику больших душевных страданий.