Площадью, как впрочем и внутренним убранством, рабочий кабинет Автулова Евгения Алексеевича отдаленно напомнил гостю холл, в котором он томился в ожидании. Те же самые серебряные тумбы, готовые по щелчку пальцев превратиться в сферу и отправить в искусственный мир. Тот же самый журнальный столик с несколькими комфортными креслами рядом. А на стене в наименее освещенной части комнаты висело полотно с чьим-то изображением, разгадать которое навскидку попытался прищурившийся Уваров с гримасой матерого знатока. На этом, пожалуй, сходства с нижним помещением заканчивались и начинались завораживающие разум эффекты, один из которых располагался прямо по центру комнаты. Это была массивная 4-метровая колона диаметром около метра, исполненная в виде песочных часов, где верхней части какая-то невидимая сила с гулом закручивала песчинки в мини ураган. От стеклянных краев колбы они плавно спускались по спирали вниз к связующей с нижней частью створке, откуда в виде чистых капель струей выливались на объятое оранжевым пламенем дно. Примечательно то, что чем интенсивней становился поток воды, тем ярче разгорался огонь. Воистину завораживающая игра стихий, с которой по необычности мог соревноваться уникальный помост цилиндрической формы, что располагался близ ведшей на 2-й этаж кабинета лестницы. Помост свободно левитировал в воздухе, пребывая в режиме «сна». Судя по особому синтетическому сплаву и все той же ядовито-зеленой точке, он при необходимости под воздействием голосовой команды быстро мог превратиться в элемент внутреннего интерьера либо вообще во вспомогательную разумную человекоподобную платформу-трансформера, выполнявшую задачи ассистента, охранника, советника, аналитика, секретаря, тренера, курьера и т. д. Назывался многофункциональный помощник на удивление просто — Миллиардник или пафосно «Универсал 1 000 000 000», где число обозначало количество основных функций, которые ИИ мог профессионально выполнять не только виртуально, но и физически. В широком потреблении в обществе уже имелись качественно улучшавшие жизнь Тысячники, Стотысячники, Миллионники, однако подобных экземпляров едва ли можно было пересчитать по пальцам обеих рук, а персональный доступ к ним имели наиболее важные персоны. Наконец, увенчивал торжество обоих чудес прогресса третий объект. Наиболее значимый и наиболее сложный по своей природе. Это была громадная голограмма в виде мерцавшей бесчисленным множеством точек галактики, полностью распростершаяся на одной из четырех сторон комнаты. Ее сердцевина, подобно живой душе, пульсировала ярким бежевым светом, пока края ненавязчиво переливались разноцветными туманностями. При этом галактика медленно и поступательно вращалась относительно своего центра.
«Карта сирафин с Пробелом внутри» — с полными восхищения широко раскрытыми глазами произнес про себя обескураженный гость. Многое ему доводилось видеть за свою 60-летнюю жизнь, однако с данным устройством он столкнулся впервые. Не в силах сдерживать детский восторг, Уваров даже невольно приоткрыл рот.
— Говорят, до катастрофы она была в разы больше и красивее. — Из угла комнаты неожиданно раздался спокойный низкий голос. Он принадлежал высокорослому мужчине, стоявшему рядом с Картой и которого восхищенный визитер еще не успел обнаружить. Облаченный в длинный плащ, темный силуэт медленно водил своими ладонями из стороны в сторону, перебирая звезды галактики одну за другой, просматривая их состояние. Под воздействием его плавных движений пальцами сирафины покорно меняли свое местоположение, окрас и структуру. С неимоверной скоростью они проносились перед взором опытного наблюдателя, а затем терялись в гуще иных миров, оставляя по себе яркие вспышки. Настоящее торжество мысли над материей. Со стороны ловкая манипуляция выглядела впечатляюще. Настолько, что иной раз гостю казалось, что перед ним стоял очередной сверхразумный андроид, а не человек.
— Настолько больше, что надзор за ней осуществляли сразу три группы ученых. Даже пришлось выделить отдельный корпус в исследовательском центре. — Уваров отважился на демонстрацию собственных знаний, за что тут же удостоился одобрительного кивка в исполнении повернувшегося в его сторону силуэта, коим оказался тот самый Автулов Евгений Алексеевич — темноволосый мужчина средних лет с родинкой на правой щеке и выразительными зелеными глазами. Вокруг него роем кружились знакомые Уварову диски. По приказу хозяина кабинета, они сняли с него плащ и ультравизор, а затем свернули голограмму Карты. Доступ к застекленной стене, откуда открывался вид на ночной величественный Аркаим, вновь восстановился.
— Андрей Викторович, добро пожаловать. — Максимально уважительно обратился поспешивший к гостю Автулов, добродушно пожав ему руку, будто старому другу. — Вот уж давно мы с Вами не виделись.
— Около четырех лет, надо полагать. С момента выхода…
— Именно. — Резко оживился собеседник и окинул взглядом новоприбывшего. — Тем не менее, годы Вам к лицу.
— Да бросьте, Евгений Алексеевич. Старость еще никому не сослужила хорошей службы.
— Старость — нет, но опыт, мастерство. — Показавшийся из полумрака сосредоточенный взгляд Автулова дал ясно понять, что он без всякой дежурной лести оценил достоинства знакомого гостя. — Цифры и статистика — вещи убедительные. Вы по праву считаетесь лучшим ведущим архитектором игр на данное время. Знающие люди предпочитают исключительно Вашу режиссуру и сценарий. Ваши проекты в 99 случаях из ста успешны, а на приобретение Вашего эксклюзивного «софта» выстраиваются долгие очереди. Даже такому крупному организму, как наша корпорация, приходится просить Вашей помощи, ибо целый отдел моих лоботрясов не в силах сделать эту работу столь качественно.
Уваров заметно смутился, сдержано улыбнувшись. Один из влиятельнейших людей планеты сейчас расхваливал его во всю, а он стоял, не зная, что ответить, и молчаливо кивал головой в знак благодарности. За столько лет он получил невероятное количество похвалы в свой адрес на всевозможных встречах и мероприятиях, однако в меру своей неуклюжей скромности, так и не научился красноречиво отвечать или, на худой конец, остроумно отшучиваться. В итоге случались неловкие паузы, прерывавшие естественный поток общения. Нынешняя ситуация рисковала закончиться закономерно, однако предприимчивый предводитель Зари, знавший об изъяне своего знакомого, уверенно поторопился спасти разговор.
— В дошедших до меня отчетах Амилы сказано, что Вы скоротали время в исторической симуляции. — Подобно опасному хищнику, Автулов хитро прищурился, не отпуская из виду гостя, предпочетшего полностью передать инициативу в диалоге. — По правде говоря, я также периодически смотрю на то, как жили наши предки лет двести тому назад, как обстояли их взаимоотношения. Мне интересна их культура и общественный уклад. Однако каждый раз я ловлю себя на одной и той же мысли, испытываю одно и то же чувство недоумения, задаюсь единственным вопросом. Как? Как столь величественный дар быть разумным сочетался с настолько животными потребностями, негодными целями и низменными поступками? Они истребляли друг друга ради богов, которых никогда не видели. Терзаемые жаждой владеть, они тратили целую жизнь на абсолютно бесполезные вещи в тщетной надежде насытиться. Ослепленные нелепыми иллюзиями, они покорно следовали в пропасть за такими же безумцами, как они сами. Сколько же возможностей не реализовано, прежде чем время обуздало наши страсти и сделало нас теми, кем мы должны быть!
— Время — это непрекращающееся противостояние призраков прошлого и будущего, где единственным эпицентром и одновременно плодом их извечной битвы является настоящее — ничтожно малая точка, в которой пребываем все мы. Главное — правильно понять природу двух гигантов, и тогда ты получишь над ними власть, получишь власть над временем.
Озвученное Уваровым суждение необыкновенно оживило заметно помрачневшего Автулова, заставив последнего изумиться как собеседником, так и тем, что он спокойно изрек.
— Легендарная фраза, принадлежащая легендарной личности. — Довольно произнес лидер корпорации. Он резко взмахнул рукой, отчего свет в комнате в разы усилился в наименее освещенной его части, а из густой тьмы вынырнул яркий портрет Александра Сирафинова, гордо взиравшего вдаль. — Он сказал это незадолго до катастрофы. Уверенный в очередной грандиозной победе, он ожидал, что время, как и пространство, вскоре покорится нам, однако сам покорился трагическому случаю, забравшему его с большинством человечества в неизвестность. А ведь он был для этого мира гораздо больше, чем правитель или духовный лидер. Тот, кому мы обязаны за нынешний прогресс в собственных головах. Но так бывает, что добро всеми воспринимается как должное, и стоит только оступиться, как это навсегда запомнят. Вместо благодарности его имя оболгали: почувствовавшие власть лицемеры тут же набросились его корить после масштабного сбоя в 2092-м, словно стая голодных шакалов. Детище всей его жизни постигла та же участь — на первое время о сети миров предпочли забыть, затем ее вовсе обвинили в возникновении Аномалии. И только недавно эти паразитические выкормыши из Метрополии под давлением компетентных лиц оказали нам медвежью услугу, разрешив за наш же счет воссоздать былое величие человечества. Они влезли со своим уставом, поставив ряд абсурдных условий. Раньше каждая сирафина считалась воплощением совершенства, но сейчас растыканные повсюду красные линии-лучи испортили красоту, нарушили гармонию, каждый раз напоминая об искусственности и мертвечине. Когда-то Пробел свободно творил, но сейчас он не более чем стерилизованный ИИ, за которым неустанно наблюдают подлые политиканы с их шестерками.