Они остановилась, чтобы наклониться вперед, не позволяя Брэкстон ничего сказать, поскольку их взгляды оставались прикованными на расстоянии нескольких мест друг от друга. Если я и не ненавидел ее раньше, то уж точно возненавидел сейчас, особенно когда она забила последний гвоздь в крышку гроба Брэкстон.
— Это обанкротило бы их, — Они откинулась на спинку сиденья, играя роль гадюки, чтобы донести свою точку зрения, когда она улыбнулась и пожала плечами. — Поскольку мы больше не владеем правами на их записанные песни, их единственным вариантом будет остаться и создать нам еще больше.
Губы Они приоткрылись, будто она была готова сказать что-то еще, когда Рик внезапно шагнул вперед и заговорил:
— Заткнись.
Это были его первые слова за три недели.
Его голос был низким и надтреснутым от долгого отсутствия, но это не имело значения, потому что прямо сейчас… он возглавил всех в комнате. Он заставил всех слушать, включая Брэкстон, которая теперь пристально смотрела на него.
В ее карих глазах были беспокойство, замешательство и печаль, но его серебристый взгляд был направлен на Они, поэтому он ничего не заметил. Даже если бы он это увидел, он бы ничего с этим не сделал. Не тогда, когда он был бурей, готовой расколоть небо.
— Скажи еще хоть слово, — предупредил он, — и я прикончу тебя, Шридхар.
Я взглянул на Лорена, который заметил это и покачал головой, прежде чем закрыть глаза, хотя их переполняла гордость. Мы оба знали, что было слишком поздно. Мы знали, в какую женщину влюбились. Она была из тех, кто противостоит черствым рок-звездам, пристальному вниманию общественности и недобросовестному лейблу.
Все для того, чтобы донести свою мысль.
Все для того, чтобы вдохновлять.
Все для того, чтобы защитить будущее одной девочки и спасти ее от страшной участи.
Брэкстон считала, что она подвела свою младшую сестру. Она не позволила бы себе подвести и нас. Она была достаточно смелой, чтобы думать, что сможет взять на себя это бремя и все же помешать нам вновь завоевать ее сердце.
— Тогда я сделаю это, — сказала она с непоколебимой решимостью, которая заставила меня опустить голову в знак поражения. Я знал, к какому решению она придет, но все равно было также больно. — Я закончу этот ебучий тур.
ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ
— Ты что, рехнулась? — Грифф закричала в ту же секунду, как я закончила говорить. — Их члены реально такие потрясающие?
Я сидела за барной стойкой над нашей кухонной раковиной с открытой бутылкой вина рядом со мной и обхватила голову руками, игнорируя разглагольствования моей лучшей подруги.
Через три дня «Связанные» уезжают в Европу.
Что, черт возьми, я натворила?
Все было похоже на дежавю, за исключением того, что я не была влюблена в своих коллег по группе, когда это происходило ранее. После встречи с «Гениями» прошло несколько часов. Я почти ожидала, что мои бывшие, это было так странно говорить, после этого загонят меня в угол на парковке, но они этого не сделали. Думаю, Хьюстон, Лорен и Джерико разделяли мой шок от того, что я закончу этот тур.
Может быть, они даже расстроились?
Не хотелось зацикливаться на такой возможности, потому что это не должно было иметь значения, и все же не могла не чувствовать боли от их отказа. Я не могла стереть из памяти последние восемь месяцев. Я не могла стереть свои чувства к ним. Я оказалась в ловушке между двумя реальностями с тех пор, как покинула их.
Правда о том, что я влюбилась, и тот факт, что у нас никогда не могло ничего быть.
Со мной было не все в порядке.
Я забыла, как жить без них, есть без них, спать без них. Я даже не могла вспомнить, как без них взять гребаный аккорд. Поверьте мне – я пыталась написать много грустных песен, чтобы избавиться от этих безжалостных мыслей в своей голове.
Был ли Джерико все еще влюблен в нее?
Не могла отделаться от подозрения, что я была для него просто кем-то, с кем он хотел скоротать время. Или, возможно, он думал, что я могла бы стать заменой его давно потерянной любви, пока не понял, что я никогда не смогу соответствовать ей. Нам так и не удалось поговорить об этом. Что, если это было именно то, что он хотел мне сказать? Я была не так хороша, как его драгоценная Эмили, которая заполучила его первой, и никогда не буду.
Ревность действительно была горькой.
Я сделала глоток вина, чтобы смыть ее привкус.
— Что, если Гриффин права? Может, тебе не стоит уезжать, — предложила Маэко, отвлекая меня от моих закручивающихся в спираль мыслей. Похоже, она приняла сторону Грифф, раз уж теперь они были вместе.
Они мне ничего не сказали.
На самом деле, они пытались скрывать это с тех пор, как я вернулась. Наверное, они забыли, что я слишком хорошо их знаю. Грифф и Маэко воспользовались моим отсутствием и подожгли то, что тлело все это время. Теперь они не хотели портить мою унылую вечеринку своими радостными новостями, хотя я была рада за них.
Внутри.
Глубоко в моих самых темных глубинах романтик, которая все еще верила в любовь и счастливый конец, но была растоптана на волосок от гибели, оказалась на седьмом небе от счастья из-за своих лучших подруг.
Даааааа.
Я застонала и уронила голову на столешницу.
Я не могу этого сделать.
Маэко нежно гладила меня по спине, когда ее рука внезапно остановилась на середине поглаживания:
— Что ты делаешь, дет-Грифф?
Я тихо фыркнула, и поскольку моя голова была опущена, они не смогли увидеть моей улыбки. Давненько я не пробовала шоколад.
— Отправляю электронное письмо своему боссу, чтобы сообщить ему, что я беру свои дни отпуска, а потом ты звонишь своему, — сказала Грифф Маэко. Я слышала, как щелкали клавиши ее ноутбука, когда она говорила.
— Окей, но зачем?
— Потому что мы не оставим ее наедине с этими лжецами, — решила она, продолжая печатать. Моя голова оторвалась от стойки и повернулась к Грифф. Отсюда я могла видеть, что она печатает электронное письмо со своего места на диване. — Они попытаются снова загипнотизировать ее своими волшебными пенисами, — я видела, как закатились ее зеленые глаза, хотя и смотрела ей в затылок.
— Так веришь в меня? — сухо отрезала я. Рука Маэко немедленно возобновила круговые движения по моей спине.
— Ага, — непримиримо ответила Грифф. — Абсолютно точно верю, что ты снова попадешься на их удочку.
Витающие в воздухе оливки подсказали мне, что она не совсем не в себе, что меня просто взбесило, и в комнате запахло гарью:
— Трахнись, Грифф, окей?
— Спасибо, так и сделаю, — когда она повернула голову, то смотрела не совсем на меня. Я почувствовала, как рука Маэко снова ненадолго замерла, и у нее перехватило дыхание, прежде чем она снова начала поглаживать меня.