— Да, Джерико. Теперь мы можем идти?
Не знаю, что на меня нашло. Я притянул ее к себе, обхватил рукой ее затылок и… испортил черную помаду, окрашивающую ее губы.
Она позволила мне.
На время.
А потом вспомнила, что это право больше не принадлежит мне.
Брэкстон отстранилась, и я сразу же начал заново переживать этот поцелуй. Я не знал, когда смогу украсть еще один. Прошло слишком много времени с тех пор, как я чувствовал ее губы. Мне казалось, что я попал в ловушку засухи. Одним поцелуем она вернула меня с границы смерти. По крайней мере, так казалось.
Мы добрались до стадиона.
Мы прошли саундчек.
Мы поднялись на сцену, и я все еще думал о том поцелуе.
Взгляд Брэкстон не раз встречался с моим во время шоу. Теперь она смотрела на меня, восстановив черную помаду, и в ее взгляде читался вопрос: А что, если?
Что, если я снова ее поцелую?
Что, если она простит меня?
Что, если я верю в каждое из тех слов, которые она все еще не позволила мне произнести?
Да, детка. Знаю.
Я знаю, что ты тоже любишь меня.
После концерта все были на взводе, поэтому Лорен предложил нам сделать то, чего мы давно не делали. Отпраздновать вообще без всякой гребаной причины. Он позвонил, и все было готово. Мы вшестером запрыгнули в черный «Субурбан» и ехали тридцать минут.
В клубе, куда Лорен привел нас, были одни из самых строгих правил посещения, и тут все были… странно одержимы ношением черного? Я посмотрел на белое платье Брэкстон, и вышибала тоже, после того как мы миновали длинную очередь. Либо Лорен обладал притягательной силой, либо даже грозный охранник с татуировками и адским пирсингом смог распознать повстанца, маскирующегося под ангела.
Мы прошли через покрытую граффити дверь после того, как заклеили объективы наших телефонных камер, и вошли в промышленное здание, которое напомнило мне собор средних веков, но скрывало один из самых секретных и эксклюзивных клубов в мире.
Над похожим на пещеру цокольным этажом, утопающим в темноте и танцорах, возвышались потолки высотой в шестьдесят футов (прим. 18м.), поддерживаемые бетонными колоннами. Клуб одолжил нам четырех своих вышибал, поскольку были недостаточно щедры, чтобы предоставить нам наших. Они расчистили путь сквозь топающую, сотрясающую воздух толпу из полутора тысяч человек, одетых в малое, а некоторые и вовсе без одежды. Я даже заметил то, что выглядело так, будто люди открыто трахались, в то время как другие танцевали вокруг них. Когда вышибалы растолкали гуляк, толпа начала отступать, когда они узнали, кто прошел мимо них.
Я уже начал сомневаться, стоит ли нам тут присутствовать, пока Брэкстон и ее подруги не начали танцевать. Они не останавливались на протяжении всего пути к кабинке ди-джея на платформе над танцполом.
Когда мы направились к дальнему краю балкона и пустому углу, скрытому тенями, Лорен отделился от нашей группы, чтобы обняться и поговорить с одним из парней, стоявших у пульта. На нем были наушники, так что я предположил, что он диджей.
— Пойдем в бар! — крикнула Маэко своим подругам. Они с Гриффин направились к выходу, но как только Брэкстон двинулась, чтобы пойти с ними, Хьюстон притянул ее спереди к своей груди и удерживал, обхватив руками за талию и пристально глядя на ее подруг. — Отпусти нашу подругу, пожалуйста.
Хьюстон уставился на Маэко, прежде чем покачать головой, глядя на нее поверх плеча Брэкстон. Вышибалы уже ушли, а это означало, что мы вчетвером застряли здесь до тех пор, пока не будем готовы уйти. Гриффин и Маэко могли идти, куда им заблагорассудится.
При таком количестве людей и в таком состоянии было опасно для любого, просто находиться в этом здании. Для «Связанных» эта опасность была десятикратной. Брэкстон останется прямо здесь.
— Отпусти меня, Хьюстон, — все равно попыталась заявить она.
Я тихо рассмеялся, хотя музыка заглушала мой смех, и прислонился к стене рядом с ними. Лорен все еще стоял с ди-джеем и его свитой, разговаривая со всеми, как светская львица, которой он и являлся. От меня также не ускользнули украдкой брошенные взгляды, которые Хьюстон и Брэкстон обратили в нашу сторону в своих объятиях.
Я был уверен, что все уже слышали слухи, и мы не собирались их опровергать. Особенно учитывая, что на этот раз они были правдой, и у нас не было намерения скрывать Брэкстон.
— Обещаешь не заставлять меня устраивать сцену?
Брэкстон свирепо посмотрела на него, и, приняв это за ответ, Хьюстон прижал ее еще крепче.
Никто не обратил внимания на то, что она не сопротивлялась ему.
Вздохнув, она повернула голову к своим подругам, в то время как Хьюстон целовал ее в обнаженную шею, пока она говорила им, какой напиток ей принести. Как только Гриффин и Маэко ушли, Брэкстон оттолкнула Хьюстона, и он позволил ей это с улыбкой.
— Думаю, пришло время нам разобраться во всем этом дерьме, — начала она, прежде чем ее прервал Лорен, подкравшийся к ней сзади. Развернув ее, он немедленно начал ласкать ее языком.
— Расскажи нам, детка, — попросил он между жадными поцелуями. — Поставь нас на наше ебанное место, чтобы мы могли вернуть тебя на твое.
Она отстранилась, чтобы посмотреть на него снизу вверх:
— Мое место?
Когда заиграл «Spastik» Plastikman, Лорен повел ее назад, пока она не оказалась прижатой спиной к груди Хьюстона, а Лорен прижался к ней спереди. Он скосил на меня взгляд, когда я заколебался на тот краткий миг, который понадобился мне, чтобы подумать, следует ли мне вести себя с ней осторожно.
Он все еще не верил, что я не сбегу.
Мой развод был завершен, а он все еще боялся потерять меня.
Почему, черт возьми, это заставило меня чувствовать себя виноватым?
Я думал, что был влюблен в Эмили, когда женился на ней, и я все еще верил в это, когда Лорен взял на себя смелость разрушить мой брак, чтобы доказать свою правоту. От его дерзости во мне закипал гнев. Я был не единственным, кто причинял боль своим друзьям, но ему нравилось притворяться.
Я почувствовал, как во мне растет безрассудство и потребность облажаться.
Мой взгляд упал на Брэкстон, когда я подошел, чтобы преградить ей единственный выход.
Возможно, то, что я действительно чувствовал, было желанием взять то, что я хотел, и наплевать на последствия. Забудьте о терпении и ожидании, когда же Брэкстон простит меня. Я могу разобраться с этим по ходу дела.
— Еще вопросы есть? — спросил Лорен, как только круг замкнулся, и мы все уставились на нее сверху вниз, зажатую между нами.
Брэкстон была меньше ростом, но ее нахальство рисовало иную картину. Она изображала женщину, которой суждено заставлять мужчин выпрямляться всякий раз, когда она входит в комнату.
У меня поджались пальцы на ногах от предвкушения того, как наша бунтарка даст отпор после того, как мы напомним ей, кто здесь главный. Она потребовала бы уважения, а потом не оставила бы нам другого выбора, кроме как дать ей все, о чем она просит, и даже больше.
Я правда с нетерпением ждал последнего.
— Да. Какая часть из «между нами все кончено» была неясна? — она нахмурилась, как будто была искренне сбита с толку. — Я волнуюсь, что вы, похоже, этого не понимаете.