Мы не двинулись ей навстречу, когда она приблизилась. Вместо этого мы стояли вместе, как непроницаемая стена, ничем не выдавая своих мыслей. К тому времени, когда она встала перед нами, ее нерешительность исчезла, а моя ревность достигла небывало высокого уровня.
Она смотрела только на Лорена.
— Предполагаю, что кот вылез из мешка, раз ты даже не можешь посмотреть на меня, — сказала она ему. Лорен надел темные очки, чтобы защитить глаза от солнца, но его голова была слегка повернута, что делало очевидным, что он игнорирует ее. — Мне жаль.
Его голова повернулась, а затем он поднял свои темные очки.
— Тебе жаль? — повторил он обманчиво приятным тоном. Брэкстон нервно заерзала под пронзительным взглядом Лорена. — Почему, олененок? Ты не моя сучка, — наклонив голову в сторону Хьюстона, он выдержал ее взгляд. — Ты принадлежишь ему, — желая наказать ее еще больше, он протиснулся мимо нее, как будто ее там не было.
Однако Брэкстон не набросилась на него.
Нет, она обратила свой гнев на Хьюстона.
— Так вот зачем ты трахнул меня? — спросила она, как будто еще не знала ответа. Ее глаза были красными, что говорило мне о том, что она плакала и была на грани того, чтобы сделать это снова. Зная Брэкстон, она бы сдерживалась, пока не останется одна. Она ненавидела, когда кто-нибудь видел ее слабой, больше, чем саму слабость.
Во взгляде Хьюстона, когда он смотрел на нее, не было раскаяния:
— Это принесло мне много пользы. Ты идеальная муза, Бэмби. Если я когда-нибудь напишу песню о том, как все может стать еще хуже, я обязательно вспомню о тебе.
Увидев выражение глаз Брэкстон, я на шаг отступил от Хьюстона. Мгновение я наблюдал за ее борьбой, и после нескольких глубоких вдохов через нос гнев исчез из ее взгляда.
— Держись от меня подальше.
— Конечно, — с готовностью согласился Хьюстон. Однако я не был глуп, и Брэкстон тоже. Взяв ее пальцем за подбородок, Хьюстон запрокинул ее голову назад. — Но сможешь ли ты держаться от меня подальше? — слишком быстро, чтобы Брэкстон не успела увернуться, он поцеловал ее в пухлые губы и ушел.
Я наблюдал, как ее невинные карие глаза стали мстительными, а затем лихорадочно обшарили землю. Я не понимал, что происходит, пока она не схватила самый большой камень, который смогла найти.
— Прекрати целовать меня, придурок!
Дерьмо.
Я едва успел обхватить её руками, прежде чем она успела бы запустить камнем в затылок Хьюстона. Она ослабила хватку, и он с тяжелым стуком упал на землю.
Она бы вырубила его наповал.
Не дай бог, у него было бы сотрясение мозга. Тур начался совсем недавно, чтобы уже отменять шоу. Я уже слышал, что скажет Карл, и это привело меня в отвратительное настроение.
— Успокойся, — огрызнулся я, когда она попыталась вырваться.
— Я убью его. Отпусти меня.
— Тем больше у меня причин этого не делать, — черт возьми, я ей поверил. Темперамент Брэкстон был непревзойденным. Когда она продолжила вырываться, я оставил попытки задержать ее и перекинул через плечо.
— Отпусти меня, Джерико! — схватив меня за рубашку одной рукой, другой она ударила меня по спине. Я бы никогда не позволил ей упасть, но понимал, почему она мне не доверяла. Хьюстон и Лорен запудрили ей мозги, а ведь прошла всего неделя. — Куда ты меня несешь?
Не обращая на нее внимания, я вошел в автобус, который Хьюстон освободил для нее. Водитель и глазом не моргнул, когда я прошел мимо него. Я пронес ее через гостиную и двухъярусную зону в спальню, где она спала одна прошлой ночью. После того, как я сам уложил ее в постель и заставил Лорена вернуться в наш автобус, я в этом убедился. Я все еще слышал тот сладкий вздох, который она издала после того, как я поцеловал ее в лоб.
Казалось, это случилось целую вечность назад.
Опустив ее на кровать, я повернулся, чтобы уйти.
— Подожди.
Я остановился у двери, но не мог посмотреть ей в лицо. Не хотел, чтобы она видела мой гнев, на который я не имел права.
— Не уходи.
— Мы скоро выезжаем, — объявил я, как будто это объясняло, почему мне так не терпелось уйти. Каждая секунда, проведенная с ней, была подобна колючей проволоке вокруг моего сердца. Она выжимала из меня все соки и даже не замечала этого.
— До Денвера еще несколько часов пути, — она сделала паузу, и я понял, что она взвешивает вероятность того, отвечу ли я «да» на вопрос, который вертелся у нее в голове. — Составишь мне компанию?
Я больше не мог сдерживать свои мысли, когда резко повернулся к ней лицом. У меня будет достаточно времени позже, чтобы разочароваться в себе.
— Зачем мне это делать?
Двадцать четыре часа назад я бы никогда не сказал ей «нет».
Брэкстон помолчала, словно осознав это, прежде чем подтянуть колени к груди и обнять себя за ноги:
— Ты злишься на меня.
И как ты догадалась?
— Нет, — солгал я и покачал головой, как будто это могло убедить нас обоих. — У меня нет для этого причин.
По крайней мере, эта часть была правдой. Брэкстон была вольна трахаться с кем хотела. Я просто не понимал, как глубоко это ранит, если она выберет не меня.
— Да, злишься, — окликнула она меня. — Скажи мне, почему.
— Это не имеет значения, — я повернулся, чтобы уйти, но мои ноги были слишком тяжелыми, чтобы нести меня вперед.
Матрас был сделан из материала с эффектом памяти, что делало невозможным услышать движение. Я не знал, что она встала с кровати, пока ее мягкая рука не схватила мою.
— Останься со мной, Джерико. Ты можешь продолжать ненавидеть меня. Просто останься.
— Это не так, — сказал я против своей воли. Я с трудом сглотнул, запихивая в себя остальные идиотские слова. К сожалению, она прижалась своими сиськами к моей руке движением, которое показалось слишком расчетливым со стороны Брэкстон, чтобы оказаться намеренным.
— Что не так?
— Я не ненавижу тебя.
— Тогда почему ты даже не смотришь на меня?
Потому что я был слишком занят, уставившись в точку на стене, как будто там были ответы на то, почему я продолжал портить себе жизнь. Чем больше я вкладывался в Брэкстон, тем глубже становилась моя дыра.
— Потому что теперь ты принадлежишь Хьюстону. Это значит, что я не должен хотеть того, что хочу, когда смотрю на тебя.
Она положила руки мне на грудь, и я позволил ей прижать меня спиной к двери:
— Я могу быть и твоей тоже.
Поднявшись на носочки, Брэкстон прижалась своими губами к моим. Я не поцеловал ее в ответ. Я сдерживался ровно столько, сколько потребовалось ей, чтобы провести языком по кольцу в моей губе, а затем по складке моих губ. Тогда я сдался с рвением мальчишки, наконец добравшегося до первой базы, и мастерством человека, который умирал с голоду.
Она была слишком хороша на вкус, чтобы быть правдой.
Я позволил ей сделать все самой, чтобы посмотреть, что она будет делать без чьего-либо руководства, и она меня не разочаровала. Она была именно такой ненасытной, как и утверждал Хьюстон. Мы останавливались достаточно надолго, чтобы перевести дух, а затем возвращались к делу, как будто не могли пережить слишком долгую разлуку. Ее губы оказались мягче и полнее, чем я себе представлял, когда они соприкасались с моими, и тихие звуки, которые она издавала, заставили меня задуматься о других хитрых способах их использования.