Я не разговаривала со своими родителями, так как они не брали трубку и Розали тоже не разрешали этого делать. В действительности, ей удавалось тайком присылать мне электронные письма то тут, то там, поскольку мои родители не разбирались в социальных сетях. Я не была уверена, что они вообще знали даже о существовании «Инстаграм».
Во время нашего последнего разговора я пыталась понять, о чем она думает, но Розали неохотно открывалась мне. Это было больше двух месяцев назад, так что я знала, что она избегает меня. Она даже отказалась от своей миссии убедить меня вывезти ее самолетом, несмотря на то, что наши родители запрещали ей какие-либо контакты со мной.
Розали верила, что я могу свернуть горы, хотя иногда мне хотелось, чтобы она умоляла меня вернуться домой. По крайней мере, тогда у меня был бы предлог уйти от «Связанных», не ранив свою гордость.
Раздосадованная на себя, я села, где лежала посередине своей гостиничной кровати. Я уже и так пропустила два месяца новых приключений. Я не собиралась позволять «Связанным» забрать еще что-либо.
Достав из чемодана свой коричневый кроссбоди (прим. сумка через плечо), я набила его вещами, которые, как я думала, понадобятся мне на день, прежде чем надеть свою самую удобную пару ботинок и выйти из комнаты. Белое летнее платье с длинными рукавами, которое свисало с моих плеч, подошло просто идеально.
На время нашего пребывания нам четверым выделили двухуровневый номер площадью двадцать шесть сотен квадратных футов (прим. почти 800м.кв). В нем было четыре кровати, четыре ванны и вид на Центральный парк и город. Было всего три спальни, так что Лорен и Рик разделили свою пополам, в то время как Хьюстон занял вторую спальню, а я осталась с хозяйской.
Я и забыла, каково это – спать на полноразмерной кровати. Спальня в нашем автобусе оставалась пустой с тех пор, как я отказалась убегать и прятаться. И, несмотря на ее назначение, о котором сообщил Хьюстон, ребята никогда не использовали его для каких-либо групи – после того единственного раза с Лореном.
Нет. Я была довольна своей койкой, смирилась с громким храпом Рика, тихим презрением Хьюстона и Лореном, дрочащем каждое утро и ночь.
По крайней мере, теперь он пользовался своей занавеской.
Я не думала о том, что сделала с его подушкой.
В то время я видела красный, но я не жалею об этом. Иногда приходится опускаться до того, чтобы обыграть своего противника в его собственной игре.
Выйдя из своей комнаты впервые с момента приезда, я спустилась по пяти или шести ступенькам, отделяющим главную спальню на втором этаже от других.
Лорен сидел один на диване, ближайшем к лестнице, раскинув руки вдоль спинки и откинувшись всем телом, как будто диван был его троном, а он – королем.
Хьюстон стоял перед окнами от пола до потолка и, нахмурив брови, смотрел на город, хотя вид был захватывающий.
Рик стоял на кухне, присосавшись к апельсину, а я старалась не вспоминать, как хорошо он работал языком.
Я притворилась, что их здесь нет, и направилась к двери.
— Стой.
Когда мои ноги действительно повиновались, я прокляла его и себя. Никто из них не разговаривал со мной почти двадцать четыре часа. Что заставило Хьюстона думать, что я захочу слушать их сейчас?
— Куда, по-твоему, ты собралась? — спросил он, когда я оглянулась через плечо.
— Повлияет ли ответ на наш концерт через четыре дня?
Выражение лица Хьюстона сменилось чем-то таким, что заставило меня отступить. Лорен наблюдал за мной так, словно хотел поучаствовать в происходящем, и впервые Рик не бросился на мою защиту.
Похоже, я все-таки объединила их.
— Да, если ты не планируешь возвращаться, — ответил Хьюстон.
Развернувшись к ним лицом, я скрестила руки на груди:
— Не нужно льстить себе, Морроу. Я не собираюсь никуда уходить.
— Именно, Брэкстон. Не собираешься. Вернись в свою комнату.
В комнате внезапно запахло так, словно мы стояли в аду. Я была так зла, что чуть не упустила из виду, что он назвал меня Брэкстон, а не Фаун.
— Извини?
— Мы освободили нашу службу безопасности. Им нужно было немного отдохнуть. Это значит, что мы сидим на месте на пару дней.
Как удобно.
— Мне не нужны крутые парни с оружием, которые говорили бы мне не бродить по темным переулкам.
— Это не было предложением, и я определенно не прошу тебя. Это не переговоры и не чертова демократия. Сидеть. Блядь. На. Месте.
Голос Хьюстона становился грубее с каждым произнесенным им словом, но он так и не перешел на крик. Я была на тысячу процентов уверена, что откажусь от них и от этого тура, если это когда-нибудь случится.
«Гении» могут подать на меня в суд.
На этот раз я не потрудилась остановиться или сделать еще одно едкое замечание. Это только дало бы им шанс загнать меня в угол, так что…
Я бросилась к двери.
Рик был ближе всех, так что я знала, что это его рука обхватила меня за талию, поднимая в воздух, в то время как другая рука захлопнула дверь, которую я едва успела открыть.
— Прошло два месяца, — прошептал он мне на ухо, обнимая меня. Я могла поклясться, что почувствовала, как его губы скользнули по моей щеке. — Ты прояснила свою точку зрения.
— Сомневаюсь, — сухо ответила я.
Единственное, что я почувствовала было замешательство, когда Джерико отнес меня на пустой диван напротив того, который занимал Лорен. Как получилось, что меня перестали игнорировать и заперли в нашем гостиничном номере?
Мой сердитый взгляд переместился с Рика, который отошел на пару шагов, на Лорена и, наконец, на Хьюстона.
— Что все это реально значит? — я была уверена, что мой новый жизненный статус еще не достиг такого уровня, чтобы я не могла ходить по улицам перенаселенного города. Большинство людей узнавали, кто я такая, только в том случае, если кто-то из «Связанных» был рядом со мной. Я не повелась на причину, по которой Хьюстон держал меня здесь. Кроме того, он не имел права голоса в том, что я делала за пределами сцены.
— Что заставляет тебя думать, что у нас есть план? — спросил Лорен.
Отвечая, я не сводила взгляда с Хьюстона, зная, что это разозлит Лорена:
— Назовите мне время, когда у вас его не было.
— Туше.
Не в силах больше сопротивляться ему, я посмотрела в глаза Лорену. Я скучала по тому, чтобы заглянуть в эти бесконечные глубины:
— Пошел ты.
Они все один за другим отреагировали на мою агрессию:
— Кто-то капризничает.
— Может, у нее недотрах?
— И что же нам с этим делать?
Мне так не была интересна эта игра.
Рик не пошевелился, чтобы усадить меня обратно, когда я встала, но я была готова к тому, что он попытается.
— Ничего, — сказала я, отвечая на вопрос Хьюстона. — С этим справляются.
— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? — рявкнул Лорен.
— Догадайся.
Я не учла, что мне придется пройти мимо него, чтобы попасть в свою комнату, и мимо Рика, чтобы добраться до входной двери. В тот момент, когда я попыталась пройти, Лорен усадил меня к себе на колени и, не теряя времени, обхватил меня руками за талию, чтобы удержать на месте. Я чувствовала, что мои конечности хотят расслабиться. Мое тело скучало по близости с ним. Зная это, я держала свой позвоночник прямо, как шомпол.
— Скажи нам, кто он, чтобы ты могла посмотреть, как мы выбьем из него все дерьмо.