На краю парка нас заметили ранние участники пробежки, которые не обратили внимания ни на нашу мятую одежду, ни на траву в волосах, поскольку взволнованно просили у нас автографы. К тому времени мы привлекли к себе еще больше внимания. Как только толпа стала слишком большой, чтобы мы могли безопасно с ней справиться, Лорен взял меня за руку, и мы вчетвером бросились бежать.
Вздохнув, я остановилась у подножия лестницы, ведущей в мою комнату, прежде чем повернуться и схватиться за перила:
— Эта тема каким-либо образом связана с нашим следующим концертом?
Я наблюдала, как все трое уставились на меня с одинаковыми недоуменными хмурыми взглядами. Если бы я не была к настоящему времени так измучена и лучше соображала, я бы подумала, что они очаровательны.
— Я так не думаю, — сказала я, когда никто из них не ответил.
Бьюсь об заклад, они думали, что если я раздвинула ноги, то все прощено. Я дала им время изложить свою точку зрения и быть услышанными, а они использовали его неразумно, так что… нет. Все не было забыто.
— Спасибо за оргазмы, — повернувшись, я осторожно поднялась по широкой лестнице. Лорен и его друзья манипулировали мною слишком многими способами.
СОРОК ОДИН
Что… за черт?
Как так получается, что мы продолжаем совершать одни и те же ошибки? Или, может быть, мы создаем все новые. Я уже ничего не знал. Я не мог даже сказать, в какой стороне верх.
Хьюстон не сказал ни слова после того, как Брэкстон оставила нас с нашими членами в руках… так говоря. Она исчезла в комнате, и вскоре после этого я услышал шум воды в душе.
Что касается меня, то я сидел за кухонным столиком, потирал виски и обдумывал наш следующий шаг.
Однако не все из нас восприняли ее отказ так спокойно.
— Брэкстон Франческа Фаун, открой эту чертову дверь, прямо сейчас! — крикнул Лорен, колотя в дверь ее спальни.
— Черт возьми, Ло! — огрызнулся я, когда моя голова начала бесконтрольно пульсировать. — Ты же знаешь, что это не сработает, так что сядь, черт возьми.
Лорен посмотрел на меня, потом снова на дверь, снова на меня, прежде чем бросить последний взгляд на дверь и пнуть её изо всех сил.
Вернувшись на нижний этаж, он бросился в комнату, которую мы делили, и вернулся со своей заначкой, прежде чем свернуть самокрутку. Как ничто иное, травка определенно смягчала его всякий раз, когда он выходил из себя.
— Как, черт возьми, получилось, что она до сих пор не хочет с нами разговаривать? — сказал он, передавая мне косяк.
Я пожал плечами, поднес его к губам и затянулся:
— Может быть, это потому, что она дала нам шанс, а ты вместо этого решил заняться с ней сексом?
— Тебе легко судить, когда уже бывал в ней. Подай на меня в суд. Я чувствовал себя обделенным.
Я покачал головой, глядя на своего лучшего друга. Он был самым умным идиотом, которого я знал:
— Лучше было бы тебе не знать, насколько хорошо она ощущается – по крайней мере, до тех пор, пока она не перестанет нас морозить.
— Я реально думал, что мы придем и начнем второй раунд, — признался он, прежде чем горько усмехнуться. Я тоже. — Я был бы даже счастлив просто обнять ее.
Посмеявшись над Лореном, когда он откинулся на спинку стула, я посмотрел на него:
— Я никогда не принимал тебя нюней.
Он пожал плечами, мрачно уставившись на гранитную столешницу:
— А я никогда не думал, что у тебя отрастут яйца, и все же мы здесь.
Поскольку я все еще держал его косяк и знал, что это была последняя его заначка, я выбросил это дерьмо в раковину и щелкнул выключателем для измельчения мусора рядом со своей ногой.
— Зачем ты это сделал? — закричал он. Его рот был открыт, когда он в ужасе уставился внутрь раковины.
— Потому что ты мудак, — сказала я, вставая. Я щелкнул выключателем, когда убедился, что там ничего не осталось. — И мы давным-давно договорились завязать с этим дерьмом. Ничего не изменилось.
— Все изменилось, — огрызнулся он в ответ.
Я уже уходил от него, поэтому ничего не ответил. Мне нужно было принять душ, и хотя привести себя в порядок было последнее, о чем я думал, я надеялся, что это отвлечет меня на некоторое время. Как только я закончил, туда зашел Лорен, и я знал, что какое-то время он будет занят.
Казалось, этот ублюдок сидел там часами.
Как только я закончил одеваться, я позвонил Даниэль, нашей ассистентке. Сказав ей, чего я хочу, я повесил трубку.
Ей потребовался всего час, чтобы собрать все, что мне было нужно, и, убедившись, что все на месте, я поднялся по лестнице в комнату Брэкстон. На той стороне было чертовски тихо, что делало меня параноиком из-за мысли, что она снова улизнула. Постучав, я подождал, но по-прежнему не было слышно ни звука. Неужели она заснула?
Я постучал снова и, наконец, к счастью, услышал ее шаги.
— Уходи, Лорен, — прошептала она, подойдя и остановившись у двери.
— Это Рик, — мне не понравилось, что она все еще колебалась, вместо того чтобы немедленно открыть дверь. Два месяца назад она приветствовала бы меня улыбкой, которую я воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Когда дверь приоткрылась, и я уставился в ее большие карие глаза, я выдохнул.
Из-за ее холодного тона мое облегчение было недолгим.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу извиниться. Я был придурком.
— Все в порядке, — сказала она тоном, который уверял меня, что это не так.
— Если бы это было правдой, ты бы не чувствовала необходимости держать дверь между нами закрытой. Это моя вина, и я хочу загладить свою вину перед тобой.
Когда ее брови опустились, я понял, что заслужил ее любопытство, если не прощение. Во всяком случае, пока.
— Как?
Не в силах сдержать улыбку, я молча поднял пакет из магазина париков и костюмов.
— Ты не шутил! — воскликнула Брэкстон, стоя перед восковыми копиями.
Я усмехнулся, когда она разинула рот от сходства с Хьюстоном. Он был единственным на нашей выставке, кто не улыбался. Это было чертовски верно, если спросите меня.
Когда она, наконец, убедилась, что это действительно был не он, она перешла к скульптуре меня. Я стоял рядом с Хьюстоном, одетый в одну из моих толстовок, и держал в руках набор барабанных палочек – пирсинг в губах, серебряные глаза с золотыми крапинками и все такое.
— Так похоже на тебя, — прошептала она, чтобы никто не подслушал.
Я тоже был замаскирован.
Брэкстон смеялась десять минут подряд, когда я надел коричневый парик, бакенбарды, усы и очки в черной оправе. Я выглядел как занудная версия Жака Гранде из «Гуру любви».
Понятия не имею, что заставило Дэни выбрать короткий фиолетовый парик для Брэкстон – или почему он ей так шел.
Я лишь знал, что с ее выразительными карими глазами и очаровательными веснушками она похожа на чертову героиню из манги.
И теперь все, о чем я мог думать, когда смотрел на нее, было аниме-порно, которое я смотрел в детстве. Она переоделась в черное платье без рукавов, настолько облегающее фигуру, что я подумал, надела ли она трусики. И она сочетала его с черными чулками и своими армейскими ботинками.
— Лорен разозлится, когда узнает, что они сделали его нос слишком большим, — заметила она, фыркнув.
Теперь она стояла перед фигурой Лорена, который располагался по другую сторону от моей, оставляя меня зажатым между Хьюстоном и Лореном. Музей запечатлел его пресс, так как на нем была изображена расстегнутая рубашка, медальон, который он никогда не снимал, и даже его фирменную ухмылку.