- Нечего разговаривать? – донёсся за спиной удивлённый голос анархиста, – а я думал, вы сюда не топнуть в местных трясинах шли, а за чем-то дельным. Работой, там, или проводником по местности. Как та группа, которая ушла сегодня ранним утром. Они обмолвились, что им за этот поход ясны-головы с Янтаря золотые горы наобещали. Только на мои скромные предложения проводить по адресочку коротким маршрутом, меня послали гулять туда, где монолитовцы не ходят.
- Янтарь? – Артёмка приподнял край капюшона, развернувшись к Бергамоту, вопреки моему строгому взгляду, – мы ищем сталкера Гефеста. Он тоже пришёл на Болота с Янтаря. Вы его видели здесь?
Я шумно выдохнул ноздрями, закатив глаза. Ну вот, малыш, ты попался на крючок этого рыжего лиса! Сейчас он начнёт забалтывать тебя, пока голова не закружится, а когда тебе станет дурно, облапает за всевозможные места! За Бергамотом, за изворотливой похотливой тварью, нужен глаз да глаз!
- В яблочко, малыш, виделись мы с ним, – обезоруживающе улыбнувшись, «свободный» щелкнул пальцами. На секунды наши взгляды пересеклись. В глазах Бергамота сверкала детская горделивая радость. И угадал, и пригодился, и ещё на какое-то время вынудил уделить внимание ему, собаке эдакой. – Он меня с моей тропой через болота к монолитовцам и послал. Вместо этого решил, что обходить будет по краю. Это сутки, не меньше. И тропа опасная: кровососы, аномалии, фу, в общем. А зачем, такому ангелочку как ты, этот мутный дядька, м?
Ненавижу, когда он начинает сюсюкаться, особенно сейчас с Артёмкой! Хочет строить из себя заботливого добродушного дядечку, но я-то знаю тебя настоящего, Бергамот! И хочу уберечь от тебя Артёма... А малой еще не знает ничего, поэтому, потеряв страх к незнакомому анархисту, спокойно отошел от меня, ближе к окну.
- Гефест убил моего отца, – не таясь, ответил мальчишка, переминаясь с ноги на ногу, – я очень хочу найти этого человека и узнать правду, зачем он убил его...
Беззаботная радость сошла с лица свободовца. В уголках прищуренных глаз и на переносице проступили морщинки. Некоторое время он молча стоял, прислонившись к раме, и медленно почёсывал бородку.
- Храбро с твоей стороны, полезть в такой зверинец как Зона ради правды, – наконец, нужные, по его мнению, мысли были озвучены, – и благородно, не планировать человеку кровной мести. Так близко к своей цели и без всякой злобы. Ты удивляешь меня всё больше!
Бергамот снова, игнорируя возможность встретиться лицом с вязкой грязью, перегнулся через оконную раму, ближе к своему маленькому собеседнику. Смерив меня раздражающим задорным взглядом, «свободный» подмигнул Артёмке.
- И какая помощь требуется?
- От тебя, никакая! – прежде, чем мальчишка успел раскрыть рот, я схватил его за руку и поволок за собой. Уж от кого нам помощь не требуется, так это от Бергамота! Я лучше к упомянутым фанатикам «Монолита» с горячим пирогом приду на пикник, чем буду ждать помощи от проклятого мерзкого свободовца извращенца!
- Но почему?.. Он, вроде, хороший?..
Остановившись на мгновение, я взглянул сверху на Артёма ошарашенными глазами. Похоже, последнюю фразу я проорал вслух. Коротко глянув на дом, где сидел Бергамот, я со вздохом ответил наивному мальчишке.
- Тёмка, пойми, что не каждому, кто тебе мило улыбнётся, можно доверится. Бергамот, это один из тех типов, от кого нужно держаться подальше.
- Эй, ну ты чего? – раздался возмущенный возглас ненавистного свободовца. – Нормально же общались, Шама-а-а-А-А-АН!
Последний слог моего прозвища перешёл в испуганный вскрик. Секундой позже голос анархиста смешался с грохотом потревоженных оконных ставен и глухим чавканьем сырой земли. Я не смог не позлорадствовать! Есть на свете карма! Довысовывался, извращуга? Так тебе и надо! Будешь знать, как тянуть свои грязные ручонки к детям!
- Но он же видел Гефеста! – упрямо воскликнул малой и попытался выдернуть свою ручку из моей ладони, но я крепче сжал её, сделав Артёму ненароком больно.
- Поверь, я хорошо знаю Бергамота. Ему соврать, ради своей выгоды, что в воду пёрнуть! Весело, с пузыриками!
- Шаман, ну фу же...
- Значит так, – я подтащил пацана ближе к себе и понизил голос, – ты сейчас вернёшься к Грызуну и до моего прихода из кустов носа не высовываешь. А я вернусь в бар и поспрашиваю про Гефеста. Идёт?
- Идёт... – Артём хмуро кивнул мне, обиженно надув губы.
- Да уж, – и снова мерзкий голос анархиста на опасно близком от меня расстоянии. Свободовец стоял, прислонившись плечом к бревенчатой стене. Форма на груди, рукава и перчатки покрывал слой грязи. И правда, кувырнулся. Игнорируя свой вид, «свободный» сложил руки на груди и грозно уставился на меня, сведя брови к переносице. Глубоко и шумно вздохнув, он протянул с неким разочарованием, – а папаня из тебя так себе… Подаешь пример редкостной невежливости, грубишь друзьям, прерываешь чужие разговоры. Ещё скажи, что сейчас ребёнка с одним пистолетом наперевес потащишь обратно на болота! Под вечер! К кровососам на ужин!! И наверняка без еды и отдыха. Себя ты не жалеешь особо, знаю. Но хоть мальчонку не гробь.
- Ничего, он крепкий! – проворчал я, смерив Бергамота полным презрения взглядом, – а еды у нас с собой полно! И если ты, паразитина, думаешь, что у тебя получится затащить меня вместе с пацаном в этот свинарник со свиньями, то глубоко заблуждаешься, потому как!..
Смехотворно сердитое выражение лица свободовца сменилось странно удивлённым. Смотрел он мне за спину. Артёмка что-то испуганно пискнул и я, не успевая еще ничего сообразить, развернулся, автоматически положив руку на бедро, на отсутствующую кобуру пистолета и… получил удар по голове такой силы, что в глазах взорвался китайский фейерверк. Что?.. ко мне неслышно подкрались со спины?! Ко мне?! К наёмнику?!! Немыслимо!..
Из темноты меня выдернул женский визг. Резко открыв глаза, я закрыл их обратно со стоном, прикрыв и ладонью сверху. По глазным яблокам будто серпом резанули ярким светом от лампочки, прямо надо мной. Черепушка словно превратилась в огромную кастрюлю и по ней, какой-то хулиган долбал тяжёлой поварёшкой. Всё же он успокаивался, сбавляя мощь ударов, и через монотонный гул проникали нормальные живые звуки. Снова хохот, стук гранёных стаканов, громкие весёлые разговоры. Так! Я в баре… Под спиной относительно мягко, поэтому могу судить, что добрые самаритяне оттащили меня на матрас отдыхать. Спасибо, что не прямиком в свежевырытую могилку. Эй… А где Артём?! Может, это он визжал?! Что с ним сделал Бергамот?!
- Так! – Убрав руки от лица, я упёрся ими в шершавую поверхность матраса и поднялся рывком. На секунду в глазах потемнело, виски опять заломило. Всего на секунду. Панически повертев головой по сторонам, я увидел… её. Она стояла спиной ко мне, завернувшись в какой-то старый пёстрый платок. Высокая стройная, светлые медового цвета волосы струились по ладным плечам.За заставленными бутылками и прочей посудой столами сидели мутные типы бандитского вида, вливая в себя литры спиртного и закусывая скудной едой. Смотрели на девушку голодными ожидающими чего-то глазами. Жар и духота в баре теперь будто исходили не от печки, а от самих посетителей. Она обернулась к столам, сбросив с плеч платок, но держа руками за его концы. Щеки её были красными, глаза задорно прищурены. Весело улыбаясь, она легко шагнула вперёд, в проход к барной стойке. Платок взметнулся в воздух, мазнув по лицу знакомого бородача, с губной гармошкой в руках. Приняв это за некий сигнал, мужик, прикрывая пострадавший от лимона глаз, поднёс гармошку к губам и умело заиграл «Яблочко». Девушка, повязав платок на бёдра, на манер юбки, принялась лихо отплясывать между столами, веселя хмельную публику. Волосы её взметались вверх, падали обратно на плечи, рассыпаясь как золото. Тёмная спортивная куртка облегала её округлые груди, прекрасно вырисовывая их.На мгновение наши взгляды пересеклись – мои, пустынно серые и её, маняще шоколадные, с желанной вкусной начинкой. Если под потолком и, правда, летал голожопый пупс с луком, то он метко выстрелил в меня. Точно остро в сердце!