Тёмка сконфуженно опустил голову, и меня это еще больше разозлило. Этот Галькожрун не имеет права обижать моего клиента!
- А ты мне просто не нравишься! – я шагнул в бок, загородив собой мальчишку, – рожа мне твоя круглая неприятна! Так бы и вмазал по ней с удовольствием, но руки марать не хочется!
Хвала Чёрному Сталкеру, мои обидные выпады сыграли как надо. Нижняя толстая губа задрожала, рот искривился. Сдавленно хныкнув, Скалогрыз быстро поднял губную гармошку с пола, потёр её об рукав куртки и практически бегом направился к выходу. Спохватившись, вернулся за рюкзаком, оставленным в уголке, и поспешно ретировался.
- Вот так! – приземляясь на место, я отряхнул ладони, как от пыльной работы, – проблем нет!
- Это… довольно жёстко, – тихо сказал Артём, подняв на меня большие глаза, – но он мне тоже не понравился…
- Иногда таких индюков надо ставить на место, – я кивнул себе за спину, в сторону двери из зала бара, – авось не будет выпендриваться. Хотя, я сильно сомневаюсь.
Картинному уходу Скалогрыза из Бара немногочисленные посетители особо большого значения не придали. Даже не заинтересовались нашей короткой ссорой. В «100 Рентген» вечера шумней бывали. Кстати, не прошло и минуты после побега хвастунишки, как в зал зашли трое уставших сталкеров, а спустя еще немного, двое долговцев. Собственно, как и предполагал, народ постепенно подгребал на огонёк. Скоро тихая атмосфера бара наполнился хохотом, бранью и стуком стеклянной посуды. Поторопив Артёма скорее доедать, я сам умял остывший и ставший вялым чебурек. После позвал мальчишку к барной стойке – купить ему нормальную защитную куртку. И тут вырисовалась проблема: вся хорошая верхняя одежда была велика Тёмке. Слишком он маленький и худой даже для своего возраста. Пришлось купить ему чёрную, с кевларовыми вставками, и в дополнение к ней армейский ремень – подпоясать потуже. А то пацан совсем как Филиппок выглядит. Куртка обошлась мальчишке всего в три тысячи, так что по выполнению задания я получу не полную сумму, но это не катастрофично.
Забрав вещи из камеры хранения, я подарил маленькому бандиту в вечное пользование свой «Стечкин» и пять обойм патронов к нему. При мне осталась любимая «Сайга», прошедшая в моих руках не через один бой. Парнишка был невероятно счастлив старенькому пистолету. Пока мы шли по освещённой прожекторами улице в направлении ночлежки, Тёмка дурачился, воображая себя то ли ковбоем, то ли солдатом спецназа. Бегал от стены к стене, прижимаясь к ней спиной, прятался за ящиками, целясь в воображаемых врагов и издавая звуки, как ему казалось, схожие со стрельбой. Чес-с слово, как ребёнок маленький! Пришлось сделать мальцу замечание, чтобы успокоился, потому как патрули долговцев косо посматривали на нас, держа руки ближе к кобуре.
Устроились на ночлег уже в знакомом ангаре, где я лечил свою «покупку». Там возле костра уже сидел знакомый обиженный мной «грызун камней», и еще один неизвестный сталкер посапывал на жёстком матрасе. Только мы вошли в полумрак ангара, новичок-хвастун, громко хмыкнув, вскочил с места и отсел подальше от костра на пустой матрас, разложенный вдоль правой стены. Спать не лёг, просто сел, обхватив ноги руками и сердито зыркал, почему-то на Артёма. Только пусть попробует что-то вякнуть про мальчишку, и я, клянусь своей шапкой, выбью ему все зубы!
- Будешь? – вытащив из рюкзака пачку крекеров со вкусом сыра, я протянул их пацану. Артём, благодарно кивнув, принял у меня угощение и в скором времени хрустел тонкими ароматными печеньями, как маленький мышонок. Я устроился напротив него, сев по-турецки на свободный матрас. Протянул руки к костру, открытыми ладонями.
- Мне было всего пять лет когда… – неожиданно заговорил Артёмка, и прервался на секунду, – когда я захотел пойти за братом Димкой поиграть на старую мукомольню. Ему было десять. Он любил ходить туда с друзьями, а им не разрешали. Это было их секретом и моим…
Малой схрумкал очередной крекер, взяв короткую паузу. На горящие ветки в костре он смотрел пустыми стеклянными глазами. Рот его шевелился, продолжая рассказывать, а мыслями будто он находился в другом месте. В своём прошлом.
- Дима кричал на меня, требовал, чтобы я шёл домой, а я хотел пойти с ним поиграть.В итоге он согласился и привёл меня на мукомольню. Там ребята решили играть в прятки и сказали мне хорошо спрятаться, пообещали дать вкусную конфетку. Я побежал искать прекрасное место, чтобы меня не скоро нашли и… случайно упал в шахту лифта. Там,кажется, было больше десяти метров, я точно не помню. Чудом не упал на арматуры внизу, но поломал спину и повредил глаз.
- Ужас какой, – вырвалось у меня. Заметил, что Грызун слушает нас, навострив уши.
- Я звал ребят на помощь, но они не стали помогать, а убежали, – Артём потёр левый незрячий глаз, наверное, вспомнив пережитую боль, – я почти трое суток пролежал в темноте и сырости. Дима не рассказал родителям, где оставил меня. Потом, на третий день один из его друзей сознался. Меня нашли спасатели и отвезли в больницу. Там я пролежал месяц и еще месяц дома, безвылазно. Димку, в качестве наказания отправили в кадетскую школу, и домой он приезжал только на летние и зимние каникулы. Он возненавидел меня еще больше после этого…
- Интересное кино! – я хмыкнул, мотнув головой, – этот ублюдок бросил тебя в шахте, смолчал о тебе взрослым и ты же в итоге виноват?! Ну и урод же твой брат, скажу я тебе!
- Наверное, – Артём спокойно пожал плечами, – после шахты у меня началась астма. Папа говорил, что это психосоматика. Может, он был прав. Приступ у меня случается после сильного волнения или испуга. Лекарства помогают…
Бедный ребёнок! В таком беспомощном (не)милом возрасте пережить такой кошмар! Совсем один, в темноте, с ужасной болью! Наверное, к нему приходили мысли, что он так и останется один. Что к нему никто не придёт и не спасёт… Опять поймал себя на мысли, что сравниваю Артёма с собой. Два года назад я был в похожем положении. В подвале свободовцев не было совсем темно и сыро, но была боль и чувство безысходности. Я не был один. Со мной всё время был мой мучитель…
- Шаман? – осторожно позвал Артёмка, вынимая меня из жутких воспоминаний, и я благодарен ему. Наверное, на моём лице скользнуло что-то, что насторожило или даже напугало мальчишку. Он обеспокоенно смотрел на меня, держа надкушенный крекер у рта. Я ободрительно улыбнулся мальчишке.
- Всё нормально, просто вспомнил один неприятный эпизод из своей жизни. Давай-ка спать, малыш? Завтра вставать рано.
Пожелав своему маленькому клиенту спокойной ночи я, подложив под голову рюкзак, завалился спать, разнося на всю округу рёв какого-нибудь заплутавшего в Зоне динозавра. И во сне я видел рыжего свободовца…
- Свистать всех наверх! Это Кракен!!!
Вынырнув из объятий сна, я вскочил от своего собственного крика. Хосспаде, приснится же такое! Море, скалы и грудастые сирены, зазывающие меня к себе… Их бородатые синюшные морды я запомню надолго… Брр! Ни хрена это не пятизвездочный коньяк был – в который раз убеждаюсь, что лучше водочки взять! Ой… А до этого вообще какая-то ересь снилась – будто бы я купил какого-то мелкого бандита астматика у работников «Арены»… Вот уж и правда ужасы! Ну, не считая бородатых русалок… Ох, весело я своё окончание кризиса отметил…
- Доброе утро!
- А! – я дёрнулся от резкого звонкого крика над самым ухом. По страдающей от бодуна голове будто половником ударили, и она загудела как громадный церковный колокол. Тусклая картинка раздвоилась в глазах и болезненно медленно вставала на место. От потухшего костра к высокому потолку вился тонкий серый столб дыма. Алые тлеющие угольки не давали нужного освещения ангару, поэтому я сразу не смог детально разглядеть тёмную фигуру, склонившуюся надо мной. Некто мне неизвестный времени не терял. Честно и открыто улыбаясь, он навис надо мной, взял за плечи и легонько тряхнул.