Я крепко сжимала в руках фотографию УЗИ, самого счастливого момента, мечтая о том, что вскоре они снова будут вместе, пройдут через все испытания и станут только сильнее.
Чувствовала себя одинокой, беззащитной и уязвимой, словно я бродила по бездонной пустыне, ощущая на себе все боли и страхи этого мира.
Но в сердце горела свеча надежды, надежды на чудо, на то, что он переживет этот кошмар и вернется к ней целым и невредимым.
— Морковка, пошли домой, тебе нужна еда, вода, душ в конце концов. — проговорил Деницио рядом. — От тебя ну капец какой аромат исходит. — продолжал он. — Цветок даже засох. Пошли домой.
— Нет. — был мой окончательный ответ.
— Ну если тебе цветок не жалко, персонал пожалей, что тут работает.
— Еще слово и ты пожалеешь. — рявкнула я. — Я выйду из этой чертовой больницы только с Владом.
— Да какого черта, ты так о нем беспокоишься?. — не понимал он.
— Я люблю его.
После моих слов в коридоре повисла тишина.
— Как давно? — спросил брат.
— 4 года, 2 месяца, 11 дней.
Бросив на меня ошарашенный взгляд, он не мог найти слов. По глазам вижу как в голове крутятся шестеренки, пытаясь понять, как такое он мог упустить из виду.
— Тебе было 16, когда все это началось, а ему 22 года. — прошептал он, хватаясь за кудрявую голову.
— Между нами на протяжение двух лет была лишь дружба. И не более. — ответила я. Не позволяя ему думать иное.
— Охренеть. Что-нибудь еще, что я должен знать? — спросил он, заглядывая мне в глаза.
— Нет.
— Уверена? Потому что чувствую от тебя подвох, вонючка. Перед родоками, твою задницу защищать придется мне. — сказал он, направив взгляд на противоположенную сторону.
— С начало скажу ему, потом тебе. — ответила я, утирая новь образовавшиеся слезы.
— А че так? Твоим братом являюсь я. Так, что выкладывай. И не смей мне лгать. Родители будут в полном бешенстве, от перспективы выдать тебя замуж за дракона. А если их, что то не устроит, я уйду с тобой. — сказал он, утирая мои слезы. — Не плачь морковка, ты и так у меня не красавица, а когда плачешь так вообще кошмар ходячий.
Ударив его в плечо, я крепко обняла его за шею.
— Спасибо. — сказала я. — И не забывай о том, что всю красоту, забрала я.
Засмеявшись, он прижал меня к себе еще крепче. — Я знаю, вонючка, знаю.
9 часов спустя.
Каждая минута, проведенная в ожидании возможности увидеть Влада. Мое сердце бешено колотилось в груди, а мысли буквально кружились в её голове, вызывая головокружение.
Когда наконец медсестра дала ей разрешение на посещение палаты, я почувствовала, что её ноги подкосились, но я нашла в себе силы продолжать двигаться вперед. Мое сердце бешено билось в груди, а в животе было какое-то странное чувство, возможно, это было напряжение или тревога, или малыш чувствовал, всю гамму эмоций, что испытывает его мама.
Когда дверь палаты открылась, перед ней открылся вид на её парня, пролежавшего на койке. Его лицо выглядело бледным и изможденным, лишь слабое дыхание слышно в комнате.
Я подошла к нему, села рядом и взяла его руку в свою.
Я жаждала услышать его голос, его шутки и смех, но вместо этого подавляющая тишина наполняет ее душу пустотой.
Держа его руку в своих и погружена в свои молитвы, несмотря на то, что медицинские приборы и провода окружают его кровать. Те провода, которые держат его подключенным к жизни, напоминают ей о его хрупкости и уязвимости, и я твердо решаю остаться рядом с ним, пока его сердце продолжает биться. Мои слезы капают на его лицо, и мольбы наполняют комнату, словно единственный свет во тьме, который еще может пробудить его из этого сна.
Поднеся свои губы к его щеке, я шепчу. — Я жду ребенка, Ты станешь отцом, Так, что возвращайся к нам поскорее.
35 Глава: Диана Лонг
Зайдя в палату, я вижу Крис, что сидит у постели, на которой лежит Влад. Его лицо спокойное, словно в глубоком сне, а тело застывшее в безмолвии. Ее глаза полны слез, которые непроизвольно обтекают по ее бледному лицу. Она нежно берет его руку в свою, словно ищет ответ на вопросы, которые терзают ее душу. Ее взгляд устремлен в его лицо, словно она хочет прочесть каждую его мысль, каждую его мечту. В тишине комнаты слышится только ее сердцебиение и негромкий шепот молитвы, которую она шепчет, как будто надеется, что каждое произнесенное слово способно пробудить его из этого безмолвия.