— Но Кейн!..
Варвар одним прыжком вскочил на ноги и угрожающе навис над нею.
— Хватит о Кейне, девочка! Любишь ты меня или нет?
— Дрегар, любимый, ты знаешь, что да! Разве все это время…
— Все это время я слышу твои причитания о Кейне, и у меня уже болит живот, настолько я ими сыт! Забудь о Кейне! Я забираю тебя у него! Мы уезжаем отсюда!
Несмотря на все свои дворцы и башни, Керсальтиаль — такая же вонючая дыра, как и любой другой город из тех, что я уже видел. И я не намерен далее здесь околачиваться. Так вот, завтра же я уезжаю отсюда — или по суше, или по воде.
Хочу поискать какие-нибудь не испорченные цивилизацией земли, где сильного воина с хорошим мечом встречают радушнее, чем здесь. А ты едешь со мной.
— Что ты такое говоришь, Дрегар!
— Если ты думаешь, что я лгу, можешь оставаться здесь.
— Кейн бросится в погоню, и…
— Ну так он потеряет не только возлюбленную, но и жизнь!
С обычной юношеской самонадеянностью он вытащил из ножен свой большой меч и залюбовался его зеркальной голубовато-серой сталью.
— Посмотри на него, — сказал он, легко крутанув тяжелым мечом над головой.
— Я зову его «Проклятием магов», и тому есть свои причины. Посмотри на его лезвие. Это не та сталь, про которую хвастают ваши кузнецы, будто она закалена в драконовом пламени! Посмотри на эти письмена, идущие вниз от рукояти. Он несет в себе силу! Давным-давно выковал его древний мастер в жаре упавшей звезды и своею рукою нанес оберегающие руны. Тот, кто владеет «Проклятием магов», может не опасаться колдовских чар. Они не будут властны над ним. Мой меч не темнеет даже от крови демонов. Он защищен от чародейства и сам находит черное сердце колдуна! Пусть Кейн насылает на нас полчища своих тварей! Меч защитит нас от его чар, а я уж постараюсь заставить его прихвостней повернуть обратно в подземелья его башни! Пусть выползает за нами хоть сам, если отважится! Я рассмеюсь ему в лицо, когда увижу его мертвые глаза!
Взгляд Десайлин засветился верой и обожанием.
— Ты и в самом деле сможешь это сделать, Дрегар? Ты единственный, кто может забрать меня от Кейна! В целом свете нет никого храбрее тебя, мой любимый!
Юноша рассмеялся и потрепал ее по голове, как маленькую.
— В целом свете! Что ты знаешь об этом свете, детка? Ты называешь мужчинами этих полудохлых крыс, что жмутся по стенам своих курятников и гордо именуются «жителями величайшего города»! Забудь о башне Кейна — пока я жив, он тебя там не увидит. Сегодня, моя девочка, я намерен показать тебе, как может любить свою женщину настоящий мужчина!
— Но почему же так уверена ты, что сбежать от Кейна невозможно?
— Я знаю.
— Как ты можешь знать? Ты слишком боишься его, чтобы по-настоящему проверить это.
— Я знаю.
— Но тогда почему же ты твердишь о бегстве снова и снова?
— Потому что я знаю.
— Быть может, все эти «невозможно» не вокруг, а в тебе самой, Десайлин?
— Но я знаю, что Кейн не позволит мне уйти от него.
— Какая уверенность. Это потому, что ты уже пыталась?
— Ты пыталась, Десайлин?
— Находила нового избавителя принцессы, от дракона — и терпела поражение?
— Ты не в силах быть честной со мной, да, Десайлин?
— Ну вот, теперь ты отворачиваешься.
— Так там был еще один? Сколько же всего их у тебя?
— Невозможно сбежать от него — но ты раз за разом предаешь меня, Десайлин. Скажи мне. Как я могу верить тебе, если ты не веришь мне?
— На слово, надо думать. Так там был еще один…
Глава 6. НОЧЬ И ТУМАН
Ночь вернулась в Керсальтиаль и простерла свой мглистый плащ над узкими улочками, гигантскими площадями и высокими башнями. Голос города из обычной дневной какофонии превратился в таинственный сумеречный шепот. Сквозь туман, наползающий с моря, мерцали звезды, улицы становились тише, только иногда вскипала на них водоворотом какая-нибудь свара и снова распадалась, утихнув, так дергается во сне неугомонная гончая. На улицах зажглись фонари, разгоняя ночные тени, и те попрятались по углам, словно их и не было. Только один человек во всем городе знал, что свет фонарей обманчив, что ночью тьма, тишина и туман правят здесь безраздельно, а свету не остается места. Ночь, чей мрак был в Керсальтиале непрогляднее, чем в любом другом городе, вернулась в свои исконные владения.
Любовники лежали, тесно переплетясь телами, истомленные, но слишком возбужденные, чтобы заснуть. Они почти не говорили, только слушали биение собственных сердец, слившееся в единый ритм. Туман вползал сквозь щели в ставнях, неся с собою холодное дыхание моря и эхо криков с кораблей, швартующихся в порту.