— И почему?
— Ради жизни. Вечной жизни.
— Что за сказки?
— Если бы. Ты давно должен был понять, что если в моей жизни и присутствуют сказки, то они больше похожи на ужасы. Да и еще один вопрос. После смерти матери Акея, которая кстати и сберегла жизнь сына до его шестнадцатилетия и побега из дома, он был женат трижды. За это время у него родились восемь детей. И все они, не считая младшего мертвы. Никто не дожил до трехлетнего возраста. Ему сейчас за восемьдесят. Хотя выглядит от силы на пятьдесят. Акей заболел, после очередной встречи с отцом. Прибавь сюда странное состояние Аланы. Впрочем, это могут быть просто догадки. Может мне просто хочется считать, что монстры и пострашней меня бывают.
— Хватит! Никакой ты не монстр. Забудь это слово. И спокойно, объясни, почему ты пришла к таким выводам. И причем здесь мать дяди?
— Что ты о ней знаешь?
— Ничего. Единственное что мне известно, что она умерла незадолго до того, как Акей сбежал из дома.
— Это не совсем верно. Он сбежал сразу после её похорон. В тот самый день. И это было желание его матери. Она происходила из рода жрецов. На её родине существовал культ во главе которой стояла её семья. Её готовили в жрицы, когда она попала в руки лорда Деверо. Он слышал о том, что в этом племени, я не знаю как по другому назвать этот народ, хотя наверное это не совсем верное утверждение, есть ритуал. Благодаря которому, можно продлить жизнь и молодость.
— Обыкновенные сказки.
— Я тоже так думала, пока Акей меня не привел к своим родственникам, представляя как нового члена семьи. Пока я не встретила его прадеда, которому более ста тридцати лет. Хотя кто его знает, сколько ему на самом деле. Но он помнит еще первую мировую войну. И как утверждает, тогда он уже не был ребенком. Они рассказали мне о ритуале, принимая в род. Я не знаю почему, Акей клялся, что не рассказал обо мне ничего кроме того, что я его приемная дочь. Но эти люди относились ко мне чуть ли не с поклонением. Особенно когда увидели в реальном облике. Там правят женщины, и наверное поэтому меня провели в круг старейших женщин племени. Их было тринадцать. Именно они и рассказали о ритуале, попросив не распространяться о нем. И сообщив, что данный ритуал можно провести только добровольно, со стороны отдающего. В противном случае, принимающая сторона становиться чем-то вроде паразита. Которому требуется с каждым разом все больше и больше.
— Больше чего?
— Жизни. Жизненной энергии или чего- то такого. Иными словами, если жертва не была добровольной хотя бы раз, то тот кто потребовал эту жертву становиться пиявкой, энергетическим вампиром который вытягивает жизнь.
— Кто же отдает свою жизнь добровольно?
— Например, мать у которого больной ребенок. Или как в случае с тем самым стариком, о котором я раньше рассказала. В его случае, сначала он получил жизнь матери, а потом брата близнеца, который очень страдал от довольно болезненной, неизлечимой, но не смертельной болезни. Но даже у них, подобных людей очень мало. А основная работа жриц, сохранять ритуал и проводить его по мере надобности. Откуда Деверо узнал обо всем, да и поверил ли, я не знаю. Но факт в том, что он появился, и сумел вскружить голову матери Акея. Она была дочерью старшей жрицы, и разумеется все секреты были ей известны. Привозя девушку в Лондон, и объявив женой, семья девушки отпускать её без благословения и официального статуса отказалась, он начал обрабатывать её. Многих тогда удивил этот брак. Но никто поперек и слова не сказал. Спустя год, на свет появился Акей, и у Деверо, который так ничего и не добился от жены, появился великолепный рычаг давления на неё. Но женщина, уже поняла, с кем связалась, и сделала все возможное, чтобы защитить сына и себя. Акей не многое помнил о своей матери. Его довольно часто отсылали из дома. И каждый раз возвращаясь, он не узнавал мать. Та казалось, старела день ото дня. В последний раз, когда он её видел, у неё были абсолютно седые волосы. Она даже не могла поднять руки, настолько обессилила. А ведь ей было всего тридцать четыре года. А вот Деверо наоборот, будто помолодел на десяток лет. Умирая, она умоляла сына бежать от своего отца. Говорила о секрете, который стал известен его отцу, и что ему опасно находиться рядом с ним. Акей рассказывал, что мать до самой последней минуты просила прощение у сына. Видимо она все же что-то рассказала мужу. Или он заставил её, кто теперь ответит на данный вопрос? Разве что сам Деверо. Хотя это вряд ли. Она просила не в коем случае больше с ним не встречаться. Бежать, к ней на родину. Там его защитят. Что он и сделал. По крайней мере попытался. Сбежать Акею удалось, вот только когда старшие дочки подросли, он не удержавшись представил их отцу, как и свою жену. За это время, Деверо был уже женат в третий раз, и похоронил пятерых детей как и вторую жену. Все выглядело естественно. Никаких кровавых подробностей, просто странная болезнь, которым все были заражены. При этой болезни, исчезала пигментация, то есть и дети, и его супруга перед смертью были седы. От тех же женщин, я узнала, что если донор действовал по принуждению, то в организме принимающего происходят необратимые последствия. Тем более, если донор не состоял в кровной связи с принимающим. Вообще, кровная связь обязательна. Но есть и исключения. Например супруг или супруга, с которым у принимающего есть общие дети. Так что первой была мать Акея. Она скорее всего так и не рассказала ему об этой особенности ритуала. И вряд ли это была добровольная жертва. Все последующие жертвы мало помогают. Разве что продлевая жизнь принимающего всего на пару лет. Это можно сравнить с постоянным голодом.
— Если то, что ты говоришь верно, почему он не забрал жизнь старших девочек?
— После третьей жертвы, носитель может воспринимать только очень молодую энергию. Старшие, для него стали слишком стары. А вот Алана в самый раз.
— Но ты упоминала, о болезни Акея после очередной встречи с отцом.
— Верно. Вот только через некоторое время, принимающий становиться обыкновенным паразитом, который вытягивает жизнь из любого, в ком есть его кровь. В данном случае из Акея. На меня воздействовать он не мог, у нас нет кровной связи, хотя и пытался. Вот только я пострашнее его буду.
— Хорошо, представим, что это правда, как ты это докажешь?
— Считаешь, что я нуждаюсь в доказательствах?
— Но обвинять его на основании домыслов, не в твоем характере.
— Знаешь, даже и без всей этой истории, у меня самой есть определенные претензии к этому человеку.
— А тебя-то он чем успел задеть? Или это в память о сестрах Алия?
— Нет, сестры здесь не причём. Ты знаешь, кто именно финансировал те эксперименты, которые поставили на мне?
— Нет. Мы так и не смогли определить откуда шло финансирование.
— А вот я нечаянно узнала. Причем от Палача.
— А он здесь, каким боком?
— Именно Палач поставлял подопытный материал в лаборатории. К счастью, в России он был в розыске, и потому мне удалось тогда сбежать из лаборатории. Будь он там, мне вряд ли подобное удалось бы. Все же я была всего лишь ребенком.
— Ты и сейчас ребенок. Но тем не менее, с ним ты справилась.
— Да, но сейчас я полностью контролирую себя. А тогда, я была всего лишь испуганной девочкой в изуродованном теле. Опасным объектом для наблюдения.
— Мне любопытно, что ты с ним сделала? В инсульт я не очень — то верю.
— И правильно. Я просто повредила все его нервные окончания. Особенно те, которые подавали сигнал мозгу. Нет, он полностью себя осознает. Вот только вряд ли когда-нибудь избавиться от своей тюрьмы. И знаешь, я еще не удержалась. И теперь каждую ночь. Он видит один и тот же сон. Видит, как ему вводят эту чертову сыворотку, и при этом испытывает все те незабываемые ощущения, которые испытали мы. Испытывает каждое мгновение боли на подсознательном уровне. И так раз за разом. Впрочем, он сам подписал свой смертный приговор, принимая наркотики на основе той сыворотки. Так что мучиться ему не слишком долго. Он медленно сходит с ума от отсутствия очередной дозы. Считаешь, я слишком жестока?
— Нет, на сей раз он это заслужил. Так Деверо здесь замешан?