- Вопрос девятнадцатилетнего.
- Я люблю хэппи энды. Это что, преступление?
- Это неправдоподобно. Тебе не приходило в голову, что, даже расставшись, люди, все равно, могут быть счастливыми?
Уесли сделал паузу. Как правило, прежде чем что-то сказать, он всегда думал, что было несвойственно для его возраста. Нора разглядывала малого, пока он обдумывал ее вопрос. Прекрасный мальчик. Он сводил ее с ума своими большими карими глазами и милым, красивым лицом. И уже в миллионный раз, с тех пор, как она упросила его переехать к ней, Нора задалась вопросом, о чем, черт побери, она думала, перетягивая это невинное создание в свой мир.
- Ты ушла от него, - наконец, произнес Уесли.
Него... Сорена.
- Да, - ответила она, прикусывая свою нижнюю губу - привычка, которую Сорен пытался искоренить в ней в течение восемнадцати лет, - ушла.
- Ты счастлива без него? - Уесли снова посмотрел на Нору.
- В некоторые дни, да. В иные, я словно, просто существую. Но эта книга не про Сорена.
- Могу я ее почитать?
- Исключено. Может быть, когда она будет отредактирована. А, может быть...
Нора улыбнулась ему, и Уесли внезапно занервничал. Поднявшись со своего места, она села на край стола и поставила ноги на каждый из подлокотников кресла, в котором сидел парень.
- Давай поиграем в игру, - сказала Нора, наклоняясь к нему.
Уес выпрямился, вжимаясь в спинку кресла.
- Меняю книгу на твое тело.
- Я твой практикант. Это считается сексуальным домогательством.
- Этот пункт значится среди твоих должностных обязанностей, разве ты забыл?
Уесли поерзал в своем кресле. Норе нравилось то, сколько волнения она ему доставляла, даже спустя год их совместного проживания. Ему на лоб упал локон светло-песчаных волос. Она потянулась, чтобы смахнуть его, но до того, как успела к нему прикоснуться, Уес пролез под ее ногой, оказываясь вне зоны досягаемости.
- Трус, - поддразнила она.
Уесли начал что-то отвечать, но услышав пронзительный звонок, раздавшийся в районе ее стола, они оба замерли. Улыбка, искрящаяся в глазах Уесли исчезла, когда из-под стопки бумаг, Нора извлекла гладкий, красный мобильный телефон.
- Госпожа слушает, - ответила она.
- Книга, - произнес Уесли одними губами, смотря на нее умоляющим взглядом.
Все еще держа телефон у уха, Нора подошла к нему. Она встала так близко, что парень начал отступать назад. Нора сделала к нему еще шаг, он снова назад.
- Иди, займись домашним заданием, малой, - сказала она, и Уесли одарил ее самым язвительным взглядом, на который был способен.
- У тебя тоже есть домашнее задание, - напомнил он ей.
- Я не отличница по биоорганической химии в, мать его, престижнейшем гуманитарном университете. Вон. Взрослым нужно поговорить, - и закрыла дверь перед его носом.
- Говори, Кингсли, - произнесла Нора в трубку, - и лучше, если это будут хорошие новости.
***
- Вижу, ты, как обычно, заработался допоздна.
Подняв глаза от своих замечаний по книге Норы, Зак увидел стоящего перед своим кабинетом Жан-Поля с газетой подмышкой. Он посмотрел на часы.
- Уже больше восьми вечера? - спросил Истон, пораженный своей внезапной невосприимчивостью к течению времени, - Боже правый.
- Должно быть, ты читал что-то увлекательное, - зайдя в кабинет Зака, Боннер сел.
- Возможно. Вот, послушай.
Открыв рукопись на обозначенной странице, Истон зачитал вслух.
"Было удовольствием смотреть, как она работала. Мне, сидящему за столом своего кабинета, требовалось подвинуть кресло всего на шесть дюймов вправо, и в зеркале коридора, я мог видеть четкое отражение кухни, словно сам находился в комнате, как привидение. И вот, что открывалось моему взору: Каролина, в свои двадцать по-прежнему казавшаяся неуклюжей, словно маленькая девочка, тащила стул к столешнице. Тот нервно дрогнул под ней, когда сделав успокоительный вздох, она встала на него коленями. Девушка открыла шкаф с бокалами для вина - моей нарочито хаотично расставленной коллекцией - каждый из которых был старше нее самой, а один или даже два, старше этой молодой страны. Девушка брала бокалы с полки по одному, держа их за хрупкие ножки своими нежными, дрожащими пальчиками.
Я намеренно подвел Каролину к этому моменту. Я мог мучить ее бесконечными заданиями и тяжким физическим трудом. Вместо этого, я выбрал способ истязания скукой, желая увидеть, к чему ее подтолкнет безделье. И что интересно, в моем доме, первым делом, ее внимание привлекали легко ломающиеся предметы. Каролина протирала каждый коллекционный предмет мягкой, чистой тряпкой, держа хрупкий бокал, как птицу, поглаживая его стенки, как кошачью спинку, стирая с краев свидетельства времени. Я видел, как она глазами пересчитала бокалы. И пересчитал их вместе с ней. Тринадцать. Прошлой ночью я показал Каролине плеть, но не стал ее на ней пробовать. Тринадцать... один удар за каждый бокал, который она тронула без моего разрешения. Тринадцать... думаю, этой ночью я высеку ее, а потом скажу, за что".