Что-то подобное обычно я отвечала в таких спорах. Аргументы старой ведьмы менялись, но смысл мечтательных наставлений Эстер — нет. Это могли быть глисты у собак, гниль у капусты, облысение у овец… и обычно меня это не пугало. Но справедливости ради лечить коровам понос мне было не очень по душе, в этом Эстер была права.
— Ты сможешь в будущем стать королевским магом, если будешь усердно трудиться! А это ты прекрасно умеешь!
— Больно мне это надо? Там одна коррупция и клановость при королевском дворе! Кому я там нужна⁈ — ехидно вопрошала я.
— Ты сможешь принять участие в Ежегодном Турнире Открытий! Ты их всех поразишь там своими способностями!
— Какими⁈ Из меня никудышная сирена, а ведьм там — тьма-тьмущая, полная Академия!
— А может быть, ты там с принцем каким познакомишься! А потом замуж за него выйдешь! — не сдавалась Эстер.
— Не хочу я замуж! И в Академию эту дурацкую с её напыщенными богатыми детишками я тоже не хочу! Ты лучшая колдунья и мать на свете! Я хочу с тобой жить!
Любовь Эстер ко мне была слепой и потрясающей своей уверенностью, как и положено материнской любви и вере в своего ребёнка. Несмотря на то, что я была ей приёмной дочерью.
Ну а я, как и положено подростку, сопротивлялась любому предложению со стороны матери. При этом тайно лелея в душе́ мечту стать лучшим королевским магом и заткнуть за пояс всех принцев и принцесс из этой магической Академии.
Нам с Эстер, которую я действительно считала своей матерью, даже почти удалось накопить к моему восемнадцатому дню рождения нужную сумму. Оставался буквально год — и я бы могла бы поступить. Но задумка Эстер чуть было не полетела к чёрту в связи с её смертью.
Около полугода мне удавалось скрывать её отсутствие, продавая оставшиеся зелья её изготовления и на свой страх и риск создавая собственные. Но никто не жаловался. Эстер меня отлично научила.
Однако через полгода крестьяне всё-таки заподозрили неладное и пришли выяснять, куда делась их колдунья. Меня в роли своей ведьмы жители деревни не приняли. Сначала.
Сразу после того, как стало известно, что Эстер отправилась в загробный мир, в наш дом ночью залез первый незадачливый грабитель.
Но я основательно подготовилась.
Ещё днём я поняла, что найдётся множество желающих поживиться богатством старой колдуньи. Которое, в общем-то, предназначалось на моё обучение. При толпе разгневанных крестьян, приказавших мне, «мерзкому рыбьему отродью», убираться из их деревни, я молча зашла в дом и демонстративно закрыла дверь.
К вечеру я её открыла. Чтобы у новоиспечённых любителей халявы не возникло соблазна войти в дом другим путём. Оставив на ребре двери ведро с дёгтем, я села напротив входа с тазом гусиных перьев.
И села на стул рядом в ожидании веселья.
Первый воришка убежал с диким визгом, будто вывернутая наизнанку подушка. Как и второй. Вот дурачьё, даже не разведывали обстановку, просто заходили в дом!
Под утро нашёлся и третий любитель лёгкой наживы, но меня к тому моменту уже давно сморил сон. Заготовив ловушку, я разлила воды и, превратив её в лёд, ушла спать с чувством выполненного долга.
Проснулась я от оглушительного крика местного старосты, который, прокатившись по льду, с размаху въехал в установленную вертикально стиральную доску, любезно мной измазанную всё тем же дёгтем и перьями.
Забыла сказать! Перья и дёготь я зачаровала, так что просто так их смыть не получилось бы. Неудачливому грабителю было необходимо было прийти ко мне и просить расколдовать его.
Униженно, конечно. Так я себе это, по крайней мере, представляла.
Так что, как эти идиоты смотрели на следующий день друг другу, да и всем жителям деревни в глаза, я не знаю. Но это были первые и последние попытки крестьян обворовать меня.
Зато наутро, оскорблённые в лучших чувствах несостоявшиеся преступники, решили вернуться с толпой и сжечь меня, вместе с домой. Видимо, они, не получив «богатств» Эстер, решили руководствоваться девизом, так не доставайся же оно никому!
Но я, конечно же, была против. Эти деньги теперь моя путёвка в ту жизнь, что для меня так хотела Эстер. А её волю я уважала, решив всё-таки, воплотить мечту матери.
Злая и невыспавшаяся, стоя напротив толпы у двери своего дома, я думала, что при Эстер эти деревенские недотёпы ни в жизни бы не пошли на такое. Не внушаю я им страха. Пока что, по крайней мере.
— Убирайся отсюда мерзкая тварь!
— Рыбное отродье, прочь из нашей деревни!
— Сжечь ведьму!
— Подлая соплячка! — это, видимо, кто-то из моих ночных гостей подал голос, прячась в толпе. Староста, ты ли это⁈