— Это теперь мой дом, а я теперь — ваша ведьма. Примите это и будем и дальше выгодно сотрудничать. Как и последние полгода, — я старалась улыбаться толпе как можно более очаровательно. Выходило не очень.
— Убирайся вон из нашей деревни!
— Мы сожжём твой дом к чёртовой матери вместе с тобой!
— Ты тут только потому, что Эстер была могущественной ведьмой!
— Мы не собираемся терпеть мерзкую синеволосую рыбину в нашей деревне!
Вот ведь сдалось им моё происхождение!
— Эстер воспитывала меня как дочь, и я смогу служить вам не хуже неё. Если найдутся смельчаки, готовые воспользоваться моими услугами, а не обворовать меня, милости прошу, — хмыкнула я и торжественно шагнула внутрь дома.
Я уже говорила, колдунья из меня выросла хорошая, но неудачливая. К тому же — неуклюжая и крайне забывчивая. Вот я бестолочь! Я забыла, что на входе ловушка, которую я сама десять минут назад старательно огибала, выходя к толпе.
И сама же, подобно утреннему вору, с дикими криками пытаясь собрать разъезжающие ноги в кучу, поехала прямо на стиральную доску с дёгтем и перьями.
— А-а-а!!! Проклятье! Козлячий лёд!!!
Эстер частенько придумывала слова. Порой некоторые из них приживались в нашей маленькой ехидной семье. «Козлячий» — был синонимом слово «прокля́тый». Его в моём детстве использовала старая ведьма, дабы не учить меня плохим словам.
Толпа у дома, услышав страшный грохот и крики, замерла в ожидании.
2
Я встала, потирая ушибленные части тела. Осмотрела и ощупала себя. Лицо горело, потому что я им проехалась по ребристой поверхности стиральной доски. Вот я… ведьма-растяпа, конечно!
Вся с головы до ног я была перепачкана всё тем же злосчастным дёгтем и перьями. М-да, вот так проучила воришек! И у толпы авторитет заслужила. Молодец, Мия. Но прятаться смысла нет. Попробую использовать очередной конфуз в моей жизни себе во благо.
Смело открыв дверь, я вышла к толпе. Люди ахнули, а потом разразились громогласным хохотом.
Я верила, что смогу повернуть ситуацию нужной мне стороной. Уроки Эстер не пропадут даром. «Люди боятся того, чего не понимают. А ещё они боятся тех, кто не боится отличаться от всех», — так часто повторяла мудрая колдунья. Или восторгаются такими людьми. Но это не мой вариант. Пусть хотя бы боятся. Выгляжу я сейчас действительно весьма отличающейся.
Когда толпа, вдоволь нахрюкавшись от смеха, наконец успокоилась, я, всё это время стоявшая у всех на виду, торжественно проговорила.
— Некоторые из вас появились в таком виде сегодня с утра в деревне, — я оставила время на реакцию людям. Пусть посмеются. Пока что.
— Ха-ха-ха!
— Это, Марк, это про тебя!
— Аха-ха! И про старосту Генри!
— Они возжелали забрать из моего дома мои вещи против моей воли, — продолжила я, перекрикивая толпу.
— Так это не твоё!
— Это вещи нашей деревенской колдуньи, а значит, принадлежат всем!
— Ты ещё слишком молода, чтобы понимать как устроен мир, девица, отдай всё нам по-хорошему, а не то спалим здесь всё до тла.
— О! С этим я и сама справлюсь, дорогие односельчане, — ответила с милой улыбкой я.
А в следующую секунду я развела руки и, скороговоркой проговорив заклинание, зажгла дёготь и перья на себе. Конечно же, не настоящим, а иллюзорным пламенем. Но деревенские ничего не смыслили в магии и попались на уловку.
Толпа дружно ахнула, не ожидая такого поворота, и отступила. Как заворожённые в абсолютно гробовой тишине они смотрели, как я «сгораю». Ни один не рискнул приблизиться и попытаться спасти меня. А потом я щелчком пальцев погасила пламя и растворила в воздухе деготь и перья.
— Меня не возьмёт ни пламя, ни молния, ни шторм, ни ваша ненависть. Также легко я могу зажечь тех, кто попытался обокрасть меня сегодня ночью. Как и любого из вас. Хотите, попробуем⁈
Теперь толпа синхронно отступила на пару шагов. Они жалобно замотали головами, отрицая желание испытать на себе мою магию.
— Каждого, кто посмеет приблизиться к моему дому с дурными намерениями, ждёт жестокая расплата. И дёготь с перьями вам покажутся цветочками! Через полгода я уеду. А до этого момента я готова с вами сотрудничать, если вы проявите должное уважение ко мне. Вам всё понятно?
— Да, госпожа ведьма.
— Мы поняли, госпожа колдунья.
— Простите нас, уважаемая Мия.
Когда люди раболепно рухнули на колени и начали извиняться, то через их головы, на краю опушки, на которой стоял наш с Эстер домик, я приметила фигуру незнакомца, наблюдавшего за происходящим. Кто это там? Но разглядеть мне не удалось, фигура исчезла в лесу.