общество, как единство, характеризуемое определённым общественным строем,
культурными и социально-историческими признаками»2.
Сначала, конечно, боги создали просто человека. И, почему-то, все
очевидцы утверждают, что создавали его из всякой чуши и гадости: из пыли, из
грязи, из глины, из паразитов на теле Пан-чу, из яйца, снесённого необычной
птицей, из червей, которые завелись в трупе, из крови луны, которую ранил
злой дух, из дерева пандара, у которого есть соски, чтоб кормить… из слюны,
которую сплюнули в сосуд… и, ещё говорят, произвели его, чтоб только таскать
тяжёлые корзины, которые другие боги (младшие) таскатьотказались. Но потом
стали боги наделять любимое (именно любимое, потому что человек
полюбился богам), возлюбленное ими творение всякими способностями: один
(бог) научил воровать, другой – совокупляться, Каин стал земледельцем, Авель
пастырем овец… Иавал стал отцом живущих в шатрах со стадами, а Иувала
сделали отцом всех играющих на гуслях и свирелях, в то время, как Тувалкаина
научили ковать орудия из меди и железа.
Ковать орудия и пасти овец, воровать, совокупляться, как и пахать землю –
понятно. А вот играть на гуслях и свирелях?.. Зачем? А ещё были злющие (или
не злющие, как для кого) цверги Фьялар и Галар3, которые поили людей кровью,
смешанной с пчелиным мёдом, чтоб они (люди) становились мудрецами и
скальдами… Зачем, зачем, ещё раз спрашиваю, им это было нужно? А потом
ещё Один, вечно пребывающий в течке (читай в любовной страсти и в
поэтическом вдохновении), великий обольститель и мудрец (единственный глаз
которого погружён в источник Урд, вытекающий из под корней Иггдрасиля),
который научил несчастных сочинять стихи… Зачем это?
Я понимаю летописцев, которые составляют хроники наших дней; понимаю
историков, которые летописи летописцев исследуют и представляют «единству»
как примеры для подражания или наоборот. А художники? что они
представляют миру, или «единству»?
Случился тут, как-то, разговор на улице Тупичковой:
– Что ты можешь сказать мне, Микилл, – спросил Микилла Ликин, – по
этому, как раз самому поводу?
– Для начала, – ответил Ликину Микилл, – я скажу словами Протагора, что
человек – мера всех вещей…
– Этим ты хочешь сказать, что для определения художника, как такового, и
для понимания его необходимости человечеству важно, кто определяет, и кто
пытается понять.
– Да, именно это я и хотел сказать.
1Современный толковый словарь русского языка.
2Там же.
3Цверги, которые убили мудрого (сделанного из божественных плевков, в знак примирения), Квасира и, смешав
его кровь с мёдом, поили кого не попадя. Так что можно считать, что философы и поэты ведут своё
происхождение прямо из божественных плевков. (Из «Младшей Эдды»).
34
– То есть, твоё философское суждение, в данном случае, и твоё философское
понимание такого явления как «художник», будет обязательно
субъективировано и связано накоротко со свойствами (нравственными,
этическими, профессиональными и т.д.) размышляющего, определяющего? И,
что самое главное, это понятие или, теперь правильнее будет сказать – эти
понятия могут быть во многих случаях не схожи друг с другом, а порой и
противоположны?
– Именно так, Ликин.
– Ты, Микилл, совсем как Менон у Платона, который, рассуждая о
добродетели, считал, что добродетель разная у мужчины, у женщины, у
ребёнка, у старика, у свободного и у раба. То есть и столяр, и плотник, и всякий
работник, знают каждый для себя своего художника, писателя, поэта, на дуде
играющего, на свирели свистящего и на сопели сопящего, хоть это – один и тот
же человек – и оделяют его каждый своей мерой?
– Да, Ликин, именно так. Пытаясь рассмотреть художника, как явление,
сначала мы заметим, что в отношении к нему разных людей и разных групп
людей мы находим много вариантов этих отношений – другими словами,
художник двоится, троится и множится, и является нам многоликой гидрой,
одна из голов которой нас восхищает, другая потешает, третья сводит с ума,
четвёртая скрашивает, пятая приобщает, шестая наталкивает, седьмая
раздражает, восьмая угнетает, девятая доставляет удовольствие… Эта -
колыбельная, чтоб заснуть, та – будильник, чтоб проснуться, есть и такие,
которых ненавидят, такие которых избегают, есть и такие, на которых вовсе не
обращают внимания будто это пустяковое, детское занятие, а есть такие,
которых на высоких собраниях осуждают и предают поношению.