– Фсем фтыкать! Фтопку!
– Киса, ку-ку…
В палисаднике никого не было (так всегда никого не бывает, когда
приходишь раньше Времени, когда «ещё не время».). Скамейка стояла пустая,
как та глазница, которая пустая у аццкого сотоны, а сирень походила на
терновый куст с пламенем в глубине (отражение солнца на исходе дня), которое
полыхало и требовало вывести народ из Египта новых и всё новых
любовных страданий, поклонений и жертв. В окошках мелькали то лёгкая тень,
то скользкий блик… однажды показалось даже – он увидел её глаза и прочитал
в них тоску по счастью, такую же, которой тосковал сам, и хотелось сказать,
крикнуть, позвать, набраться храбрости, зайти, постучать… но храбрости не
набиралось, а только мучили разные: «а если, а вдруг, а может, а может быть…»,
– и пока мучили, подошло Время. Тогда вышла бабушка и на немой его
(Эраста), мучительный, всегдашний вопрос «Ещё не время?», ответила тоже
немым ответом «Ещё не время, но близится… уже скоро», – и выразительным
взглядом посмотрела (ах, бабушка!) туда, в дом, где за окнами внучка Лиза…
нет-нет – она не зубрила сцепив алмазные зубки: „Cirsiumarvense“,
„Asteraceae“, „Cirsiumheterophillum (L.) Hill“, нет! она сидела затаив дыхание, и
лежала уставясь в потолок.
«Ещё не время, но близится… уже скоро». Господин Время только
улыбнулся: «Эти смешные люди… им всё кажется, что они что-то могут
наперёд угадать». Господин Время улыбнулся и пошёл дальше. А у молодого
человека чуть не выскочило сердце… да что там чуть не выскочило -
выскочило! и бросилось к ногам внучки, и давай трепетать, и давай биться – так
хотелось приблизить это «уже скоро», так хотелось, чтоб это «уже скоро»
скорее пришло.
После того как сердце вскочило назад, Эраст ещё долго стоял у штакетника:
всё может быть: скоро – это и завтра, это и через час, и через минуту, и сию
секунду.
Уже и бабушка ушла, отсидев своё, и солнце перестало полыхать в кусте, и
стало смеркаться.
Как медленно время ползёт!
как мне не везёт, не везёт!
как мне не везёт, не везёт!
70
Как медленно время ползёт!
Вот такие стихи – неизвестно кто их аффтор (слышало ли их Время? можно
и обидеться) – лезли в голову влюблённому.
Влюблённый шёл домой и оглядывался… оглядывался… и пил вечерний
горячий чай, и оглядывался, и духом уносился туда, к штакетнику, и всё ему
казалось: тихо скрипнув, открывается дверь…
Либидо сталкивалось с Фрустрацией и проливалось мощной и томящей
Сублимацией. Эраст впервые писал стихи:
В напряжении сидит зелёный кузнечик.
Его любовь – не знает границ,
Но время не идёт и не идёт,
А он стрекочет и стрекочет,
От напряжения любви.
Она его не ждёт.
Ему не везёт,
Ну, что ж…
Но тут и Сублимация покинула его, – в глазах стояли глаза, тоскующие по
счастью, и несчастный побежал…
Когда он подбегал к палисаднику, механик сцены опустил на Луну тучу, и
Эраст, в кромешной тьме, ухватился за штакетник; а когда механик (как и было
указано в его партитуре) снова высветил Луну, Эраст (согласно пьесе) уже не
видел ничего, и тогда-то он не увидел и господина Кабальеро, стоящего тут же,
со своими собственными insinuare1 Только чёрное окно видел без ума
влюблённый (как будто можно быть влюблённым не без ума).
Минутная стрелка, на часах городской администрации, рассталась наконец с
последней минутой последнего часа суток. Пробили куранты, чтоб после них
наступила тишина; та тишина, которую потревожила, тихонько скрипнув, дверь,
чтоб напугать затрепетавший воздух, чтоб тот подвигнул Эраста оглянуться и
прошептать «…неужели?», чтоб это стало репликой для осветителя, чтоб
помигать Луной, чтоб, в свою очередь, это стало причиной беспокойства,
охватившего господина с зонтиком на веранде, и чтоб произошёл ещё ряд
событий, о которых сейчас и пойдёт речь.
Но прежде о машинистах и декораторах. Всё же они важные действующие
лица в нашей драме и не уделить им внимания, всё равно, что не заметить
высокого порога, входя в дом. Потом – у них есть даже слова в нашей драме…
помните: «Трудились, трудились…».
Сцена в сцене
1Пролезать, прокрадываться (лат.).
71
О машинистах и декораторах устраивающих вместе с радистами и
осветителями, и костюмерами особые эффекеты, особо действующие на
воображение зрителя.
Сбылась в полной мере, сбылась мечта капельмейстера и сумасшедшего