— Говори со мной о чем-нибудь, — попросила девушка, растопыривая пальцы и нащупывая засевший внутри чужого тела предмет. — Я боюсь, что сейчас упаду в обморок! — перед глазами принцессы скакали белые искорки, а сердце предательски ухало, с грохотом проваливаясь к пяткам.
— Твой Байрус, что, сплавил единорожий рог с металлом?
От резкого движения ташиной руки, Фиро поморщился. Видимо, дискомфорт мертвец все же ощущал.
— Не знаю, — ответила принцесса, пыталась дышать ровно.
Наконец у нее получилось нащупать чужеродный предмет. Девушка сжала его и с силой потянула, отчего тело мертвеца неожиданно пошло судорогой.
— Полегче, полегче! — «пациент» задергался на столе. — Эта дрянь там здорово засела.
— Терпи, — Таша собрала всю силу и, неожиданно для Фиро, закрыла ему рот свободной рукой, а потом, не дав очухаться, изо всех сил рванула обломок наружу.
Мертвец завертелся на столе, выгнув спину полукругом и, забросив назад голову, приглушенно захрипел. Когда Таша отдернула руку от его перекосившегося рта, он завыл от боли, срывая голос до хрипоты. В ужасе отскочив в сторону, принцесса швырнула на пол окровавленный наконечник и со страхом смотрела, как Фиро в агонии катается по столу. Наконец он затих, оставшись лежать на спине.
— Ты жив? — с сомнением спросила Таша, пятясь к двери и понимая абсурдность вопроса.
— Нет, — мертвец ответил, голос его был еле слышен. — Давно нет.
Он медленно поднялся и, пошатываясь, пошел вдоль стола, опираясь на стулья. Из разорванного живота ручьями струилась черная густая жижа, перемешанная с кровью, такие же черные дорожки бежали от уголков губ, растекаясь по груди и шее.
— Иди сюда! — глаза мертвеца полыхали ярче цутренней зари, и Таша, оцепенев, повиновалась.
В мгновение ока пальцы Фиро сжались на ее плече, и он рывком прижал девушку спиной к стене.
— Прости, принцесса, но что-то я проголодался, — его голос казался совсем хриплым и страшно тихим.
— И это твоя благодарность? — Таша буравила его глазами, глядя в упор, прямо в темные колодцы расширившихся еще больше зрачков. — Сожрешь меня?
— Трудно справляться с инстинктами, тем более, когда инстинкт всего один, основной — есть, — мертвец наклонил голову, внимательно разглядывая обреченное и измученное лицо своей жертвы. — Ничего не могу с собой поделать.
— А мне уже все равно, — глаза девушки стали пустыми. — Я знала, на что иду, и не жалею. Лучше умереть сейчас, чем терпеть боль и бесчестие потом.
— Не бойся, я буду нежен, — в голосе мертвеца прозвучала издевка, а эти страшные слова Таша уже слышала от Байруса…
Принцесса вздрогнула и рванулась, но стальная хватка не ослабла, наоборот, в ту же секунду ледяное сильное тело вжало девушку в стену. Ухватив свободной рукой ташины волосы, мертвец закинул ей голову и вцепился зубами в шею.
Хрустнула рвущаяся кожа, и Таша вздрогнула от боли, электрическим разрядом пронизавшей все тело. Потом боль ушла, кожа онемела, словно покрылась коркой льда. Стальная рука отпустила, наконец, ее волосы и безвольно съехала на талию. Из прокушенной шеи, согревая, на грудь под корсаж заструились ручейки крови.
Вскоре остался холод. Только холод, безжизненным оцепенением унявший боль и страх. Девушка закрыла глаза, ощущая, как проваливается в темную яму, холодную, пустую, бездонную. В тот же миг кровь в теле потекла вспять, устремившись к прокушенной вене. Тело онемело, и Таша почувствовала, как мертвец каждым мускулом прижимает ее к стене, не давая рухнуть на пол. Кровь утекала, отдаваясь в сердце глухими толчками, вместе с ней уходили ужас и отчаяние. Холод успокаивал, накрывая волной томного безразличия.
Чувствуя, как мертвец вытягивает из нее остатки жизни, принцесса почему-то почувствовала облегчение, какое-то странное упоение, укрывшее ее с головой. Словно ледяные волны катились по позвоночнику вниз, превращая боль в наслаждение, а тревогу и страх в безграничный покой. Теряя силы, Таша уронила голову на плечо мертвеца и обвила его шею руками, медленно проваливаясь в вечный сон.
— Оп-па! Что у нас тут? — сквозь погасившую ощущения и звуки тьму пробился чей-то озабоченный голос. — Тихо, тихо! Ну-ка пусти. Тихонько, отпусти! Брось…
Ледяной пресс, прижимающий Ташу к стене, исчез, и она мешком рухнула на пол.
— Твою ж мать! Придавил похоже. Фиро! Какого черта ты это сделал?