И резким круговым движением сорвал с головы неподвижного человека сразу весь широкий пласт слипшегося скотча, охватывавший его голову.
Скорпион застонал сквозь зубы. Видимо, это было действительно больно. На скотче осталось много волос. Все лицо Скорпиона было покрыто белесыми слежавшимися складками от скотча. Бекас сходил в ванную за полотенцем и вытер сидящему лицо. Полотенце бросил на пол.
Бекас заметил посиневшие кончики пальцев, торчащие из-под витков липкой ленты, и ему стало стыдно. Он, злясь на себя за излишнюю совестливость и мягкотелость, освободил пленнику кисти рук и запястья, а потом перерезал и веревки на ногах, так что у пленника остались примотанными к креслу только голени и предплечья.
— Как вас звать? Точнее, как к вам обращаться?
Сидящий поднял на него взгляд и, помедлив, ответил:
— Мое имя — Тимур.
Бекас кивнул и сказал:
— Хорошо. Тогда слушайте меня внимательно, Тимур. Я еще раз задам вам тот же самый вопрос. Если вы сможете ответить на него так, что я буду вынужден с вами согласиться, я отпущу вас. По-настоящему. Не «сделаю вас свободным», как обещали мне вы, а действительно дам вам уйти и жить дальше. Я повторяю этот вопрос: ЗАЧЕМ МЕНЯ УБИВАТЬ? НЕ ПОЧЕМУ, а ЗАЧЕМ?
Скорпион смотрел прямо перед собой и молчал. Некоторое время молчал и Бекас.
— Если это был слишком сложный вопрос для вас, тогда я буду задавать вопросы, на которые вы сможете ответить, — сказал Бекас и достал из принесенного от Гоги полиэтиленового мешка сверток со шприцом и ампулами.
Тимур уставился на все это богатство с некоторым беспокойством. Бекас, увидев это, спросил:
— А что, вы хотели со мной как-то иначе разговаривать? Насколько я помню, ногти вы у меня вырывать не собирались.
Тимур закусил губу и, нахмурившись, отвернулся.
«Ага, — подумал Бекас, — пробрало тебя, наконец! А каким невозмутимым и любезным ты был, когда я так же беспомощно сидел в этом кресле! Сволочь ты в сущности профессиональная — вот ты кто! А все равно жаль…»
Заглянув в инструкцию, Роман покопался в ампулах и выбрал ту, на горлышке которой был синий ободок.
— Ну-с, можно начинать, — сказал он и посмотрел на Тимура.
Хладнокровие исчезло с лица привязанного к креслу человека, и вместо него выглянули вдруг отчаяние и паника. Тимур смотрел на Бекаса, как животное со сломанным позвоночником, и молчал. Когда Бекас представил в этом кресле себя, а напротив — Тимура, руки которого наверняка не дрожали бы, как сейчас у Бекаса, ему стало сильно не по себе.
Сжав зубы, Бекас сломал хвостик ампулы, набрал ее содержимое в шприц и, не глядя на Тимура, обошел кресло и присел на корточки сзади него. Опыт инъекций у него был. Задержав дыхание, он легко воткнул иглу в ягодицу Тимура прямо сквозь джинсы. Потом плавно нажал на шток поршня, и таинственное лекарство перешло в организм пленника.
Все. Обратного пути не было. Теперь нужно было идти до конца.
Бекас поднялся с корточек и, обойдя Тимура, посмотрел ему в лицо.
— Что вы… — хрипло спросил Тимур и прокашлялся. — Что вы мне ввели?
— А я и сам не знаю, — жизнерадостно ответил Бекас, — наверное, то же, что собирались ввести мне и вы!
Он подошел к столу, взял пустую ампулу, повертел ее и увидел, что надписи были соскоблены.
— Ничего не написано. Можете сами посмотреть, — и он поднес ампулу к носу Тимура и показал ее ему со всех сторон.
Тимур сжал губы и промолчал. Бекас услышал, что на кухне шумит чайник. Он пошел туда, выключил газ и сделал себе кофе. Вернувшись в комнату, Роман уселся напротив Тимура, поставив горячую чашку на другой стул рядом с собой, и достал из кармана сигареты. Закурив, он посмотрел на часы.
«Десять минут пошли, — подумал он, — посмотрим, как действует Гогино зелье».
Он курил и, не скрываясь, наблюдал за Тимуром. Через несколько минут тот неожиданно зевнул во весь рот, потом сладко почмокал губами и уселся поудобнее.
«Началось, — подумал Бекас, — действует».
Глаза Тимура слипались, голова клонилась к груди. Он вздергивал ее время от времени, но это стало происходить все реже и реже, и наконец он уснул. При этом его тело наклонилось вперед, и голова почти касалась колен.
Бекас, посмотрев на часы, отметил, что осталось еще три минуты, снова закурил, и тут прозвучал негромкий сигнал его трубки.
Он поднес ее к уху и услышал:
— Ну что, инквизитор, ты не уморил еще своего клиента?
Это, естественно, был Гога.
— Нет еще, — ответил Бекас, — вот только первый укол сделал.
— Ну, смотри. Если что, сразу звони мне.
— Договорились, — Бекас посмотрел на часы еще раз. Пора было делать следующий укол. За окном начинало темнеть.
Бекас встал, зажег в комнате свет, потом выбрал из кучки ампул пять маленьких, вытянул их содержимое в шприц и сделал Тимуру укол в вену.
До следующего укола оставалось десять минут.
Прогуливаясь по квартире, Бекас пытался представить, как хозяева здешних апартаментов, в этом же кресле, вытягивали информацию из других людей и как трупы этих других людей потом обнаруживали в разных местах города или не обнаруживали вовсе. Картина получилась отвратительная, и совесть Бекаса немного успокоилась.
Введя Тимуру содержимое ампулы с длинной головкой, он включил стоявшую на столе настольную лампу и погасил яркий верхний свет. В комнате стало уютней. Похвалив себя за понимание психологии, Бекас снова уселся рядом с Тимуром и стал ждать его пробуждения.
Тимур медленно выпрямился и откинулся на спинку кресла.
Увидев перед собой Бекаса, он посмотрел ему в глаза и вдруг широко улыбнулся.
От этой улыбки Бекасу стало не по себе.
Перед ним сидел очень хороший и добрый человек. Он ласково улыбался Бекасу, и тот пришел в ужас, подумав о том, что сейчас будет подло копаться в памяти Тимура. «Кошмар»! — подумал Бекас, с усилием улыбнулся в ответ и встал.
Опрокинув по дороге стул, он схватил свой радиотелефон и вышел на кухню.
Набрав номер Гоги, Роман сказал:
— Я не смог.
— Что ты успел ввести?
— Почти все, — ответил Бекас, — он проснулся полминуты назад.
— Ничего страшного, успокойся, — сказал Гога, — все в порядке. Адрес давай.
— Я буду ждать тебя напротив бани на Агрегатном.
— Гут, — ответил Гога и повесил трубку.
Бекасу было не по себе, но он все же заглянул в комнату. Тимур сидел и улыбался, как Будда. Проскочив мимо него, Бекас нашел бумагу и ручку и, выйдя в кухню, стал составлять список вопросов, которые необходимо было задать клиенту.
Гога подъехал на сверкавшей мигалками машине ГАИ одновременно с тем, как Бекас вышел его встречать. Пока они шли обратно в квартиру, Гога рассказал, что, выйдя на улицу, он увидел мента и тут же решил, что на нем и поедет. За тысячу рублей они долетели за восемь минут. О, как!
Когда Роман открыл дверь квартиры, Георгий прихватил его за локоть и сказал:
— Все, Ромыч. Теперь не суйся.
Они вошли в квартиру спокойно и без суеты. Проходя в кухню, Гога мельком взглянул на улыбавшегося в кресле Тимура и прошептал:
— Все в порядке. Сейчас наш зайчик расскажет все. А ты смотри и учись.
— Ладно, — прошептал в ответ расстроенный Бекас, — вот вопросы. Здесь не все, я еще сам толком не знаю, о чем спрашивать, но по ходу дела, наверное, выяснится…
— Учи ученого, лучше съешь чего-то невкусного! — Гога взял в руки вопросник, пробежал его глазами, хмыкнул и небрежно бросил на кухонный стол. Потом достал из кармана расческу и тщательно причесался. Закончив наводить красоту, он снял пиджак и тихо сказал:
— Иди в комнату и тихонько сядь в стороне. И положи это поближе к нему.
Он вручил Бекасу включенный диктофон. Бекас послушно прошел в комнату и сел так, чтобы быть в тени. Через полминуты в комнату вошел Гога, и Бекас потерял дар речи.
Если бы Гога появился в расшитой золотом мантии и с нимбом над головой, эффект был бы приблизительно таким же. В комнату плавной походкой вошел человек, излучающий благородство и великодушие каждым своим движением. Он вызывал безусловное и полное доверие. Хотелось броситься к нему на грудь и начать исповедь. Великая гуманность была в его чертах, и благодатью светились его очи.