Только что вышедшая из прокуратуры Галактионова, пройдя по асфальтированной дорожке между клумбами несколько шагов, остановилась, словно соображая: в какую же сторону идти?.. Несколько секунд поколебавшись, она вроде бы хотела повернуть назад, но как будто внезапно передумала и торопливо направилась к автобусной остановке.
Глава 3
В медицинском вытрезвителе, по словам дежурного, Спартак Казаринов ни разу не был. Чтобы убедиться в этом собственными глазами, Слава Голубев взял журнал учета клиентов, обслуженных за последние полгода милицейским оздоровительным спецучреждением, и, ведя указательным пальцем по столбцу фамилий, сосредоточенно стал листать страницу за страницей. Занятие было утомительным, но Слава упорно добрался до вчерашних суток и здесь внезапно увидел фамилию Гурьяна Собачкина. От неожиданности даже оторопел и удивленно спросил дежурного:
— Как этот могильщик к вам попал?!
— Как все граждане попадают. У нас запрета ни на профессии, ни на партийность нет, — пошутил дежурный.
— Раньше он до состояния спецобслуживания не напивался.
— А вчерашним вечером упился так, что плашмя рухнул на асфальт у железнодорожного вокзала. Представляешь, поллитровку сорокапятиградусного коньяка без закуски за два приема из горла выпил, — дежурный, наклонившись, сунул руку под стол и показал темную бутылку с золотистой импортной наклейкой: — Вот, ребята со спецмашины вместе с невменяемым Гурьяном подобрали.
— Ого-го!.. — разглядывая этикетку, воскликнул Голубев. — Такой нарядный бутылек в коммерческом магазине четыреста пятьдесят рэ стоит.
— Там, у вокзала, Собачкин его и купил. Продавщица, вызывавшая спецмашину, рассказывала: достал пачку двадцатипятирублевок в банковской упаковке, отсчитал восемнадцать штук и, выйдя из магазина, приложился к бутылке.
— Ну, Гурьян… — Слава покачал головой. — Сколько у него денег было при оформлении на ночлег?
— Две тысячи пятьдесят.
— Значит, со стоимостью коньяка две с половиной…
— Угу. И все новенькими двадцатипятирублевками.
— Недурно! Где могильщик такой сиреневый куш сорвал?
Дежурный усмехнулся:
— Деньги теперь, наверное, только для нас с тобой проблема. Знаешь, сколько сейчас за рытье могилы платят?
— Знаю, не две с половиной тысячи.
— Две с половиной — пустяк. На прошлой неделе кооператор новосибирский у нас заночевал. Так у него в портфеле около двухсот тысяч было. Утром мне и врачу по тысяче предлагал в благодарность за то, что не обшмонали.
— Вы, разумеется, отказались…
Дежурный отвел глаза:
— Само собой.
— Молодцы! Пусть знает наших, правда?.. — Голубев лукаво подмигнул. — Будь моя воля, представил бы вас к государственной награде за бескорыстную службу России.
— Не хохми, — обиделся дежурный.
— Ничего себе хохмочка — от дармовой тысячи отказаться.
— Да брось ты…
Слава глянул на часы:
— Все, бросаю. Прокурор меня ждет.
— Слушай, что там, на кладбище, вчера случилось?
— Японский холодильник в упаковке из могилы отрыли.
— Ворованный спрятали, что ли?
— Ага. Местная мафия орудует.
— А Собачкин сегодня утром перед «выпускным балом» из вытрезвителя о каком-то мертвеце, завернутом в пленку, бухтел…
— Это Гурьяну с пьяна приснилось, — Голубев прощально махнул рукой. — Пока! От благодарности кооператоров больше не отказывайся. Грабь награбленное!
Дежурный схватился за коньячную бутылку:
— Уходи, пока в спину не запустил!
Слава, чуть не запнувшись о порог, резко обернулся:
— Благодарю за подсказку. Одному, вот так же, метили в спину, а попали в затылок и — каюк мужику…
К приходу Голубева в прокурорском кабинете собрались все участники следственно-оперативной группы. Кроме тех, кто был вчера на кладбище при обнаружении странного захоронения, присутствовала одетая в форму капитана милиции эксперт-криминалист Тимохина — худощавая шатенка с темно-русой косой, уложенной спиралью на затылке. Она исследовала осколки стекла, извлеченные из травмированной головы Казаринова, и упаковочную коробку с полиэтиленовой пленкой, в которых был упрятан труп потерпевшего.
По заключению судмедэксперта, травма была настолько велика, что не вызывала ни малейших сомнений в причине смерти. Вскрытие трупа показало: в момент убийства Казаринов находился в средней степени алкогольного опьянения, вызванного самым примитивным самогоном. Сильное истощение организма и изменение внутренних органов показывали, что потерпевший длительное время страдал хроническим алкоголизмом. Смерть от удара наступила мгновенно. Случилось это около трех суток назад, в течение которых убитый не был погребен.
Выслушав Бориса Медникова, Антон Бирюков посмотрел на эксперта-криминалиста Тимохину:
— Лена, анализ осколков подтвердил, что стекло бутылочное?
Тимохина утвердительно наклонила голову:
— Да, Антон Игнатьевич, Казаринова ударили удлиненной водочной бутылкой, в каких обычно продается «Столичная». Бутылка была пустая, а удар нанесен с большой силой — стекло не только треснуло, но даже раскрошилось на мелкие осколочки.
— Травма сокрушительная, — поддержал Тимохину судмедэксперт.
— Значит, можно предполагать, что ударил физически сильный мужчина? — вклинился в разговор Голубев.
Медников укоризненно посмотрел на него:
— Слава, ты плохо в школе учился. Поэт Некрасов писал, что есть женщины в русских селеньях, которые коня на скаку остановят. Если такой отважной гражданке дать в руки поллитровку, она башню с танка сшибет.
Стараясь не отвлекаться на никчемные разговоры, Бирюков снова обратился к Тимохиной:
— На упаковочной коробке и полиэтиленовой пленке есть характерные особенности?
— Пленка чистая, словно из магазина. Перепачкана только кровью, соответствующей по группе и резус-фактору крови Казаринова. На коробке — обычные транспортные повреждения. Во вмятинах картона попадаются следы птичьего помета, вроде бы коробка с грузом лежала в каком-то курятнике.
— Горы куриного помета — на пригородной птицефабрике, — опять вставил Голубев. — Не оттуда ли потянулся след?..
Бирюков задумался:
— Возле поселка птичников есть свое кладбище. Не вижу смысла, чтобы оттуда везти труп в райцентр. — И посмотрел на следователя, который торопливо делал пометки в блокноте. — Надо, Петр, узнать в райпо: кому и сколько было в райцентре продано японских холодильников. Может, упаковочная коробка на след выведет.
Следователь отложил блокнот:
— Этим, Антон Игнатьевич, я уже интересовался. Через магазин «Домашнее хозяйство» в прошлом месяце продано пятнадцать таких агрегатов. Предназначались они для встречной торговли колхозникам по чекам за сданную государству сельхозпродукцию. Цена сейчас на них бешеная, и крестьяне отвернулись от дорогостоящих покупок. Райпо напечатало в областной газете рекламу. В ответ сразу, как воронье, кооператоры из Новосибирска налетели. Сколько туда уплыло холодильников и сколько осело в районе, никто сказать не может.
Слава Голубев, словно школьник, напрашивающийся на ответ, высоко вскинул руку:
— Антон Игнатьевич! На прошлой неделе какой-то новосибирский кооператор с полным портфелем денег ночевал в нашем медвытрезвителе. Не за холодильником ли он сюда приезжал?
— За холодильником, — спокойно ответил Бирюков. — Но на прошлой неделе их уже не было в продаже.
— А кто он, этот кооператор?.. — опешил от внезапного ответа Слава.
— О нем после совещания поговорим. Сейчас рассказывай, что в медвытрезвителе узнал о Казаринове.
— Ровным счетом — ничего. А вот о Гурьяне Собачкине любопытные сведения откопал… — Голубев скороговоркой принялся пересказывать услышанное от дежурного по вытрезвителю. Когда он замолчал, Бирюков, нахмурившись, проговорил: