Читать по ночам удавалось только тогда, когда получалось зарядить столь же втихую прихваченный светящийся камень. Зарядка являлась не заклинанием, а переливанием энергии, выбросы которой и без того иногда случались. В последнее время Алрефе справлялся всё чаще — это давало надежду, ведь контроль над внутренними магическими потоками — важное условие для успешного колдовства.
Засиделся как всегда допоздна. Понимал прекрасно — днём от недосыпа только хуже будет, но ничего не мог с собой поделать — так сильно захватывало чтение. Раньше сигналом к завершению служил затухающий камень, теперь же тот мог гореть до утра, позволяя окончательно забыться за изучением непостижимого. На самом деле причина не только в этом: Алрефе боялся спать. Во снах голос звучал чаще, говорил, взывал настойчивее, иногда являлся в облике всевозможных тварей. А ещё возникало чувство, что во сне гораздо больше шансов умереть.
Когда Алрефе перестал ворочаться, пытаясь с хоть каким-то удобством устроиться на тонком матрасе, чья-то лёгкая рука осторожно коснулась его головы, смахнула волосы со лба. А рядом раздался шёпот:
— Ты обязательно справишься. Магия станет для тебя таким же верным инструментом, как лютня.
Такого… Не происходило в жизни. Да, точно… Столь сильно погрузившись в прошлое, что даже чувства и мысли кажутся своими, легко забыть, что это просто петля. Алрефе закрыл лицо руками и отвернулся к стене, сжался, словно говоря: «Пожалуйста, не смотри. Тебе не нужно это знать. Я сам лучше бы никогда об этом не вспоминал».
И его перебросило к следующему эпизоду.
Кабинет отца. Очередное «занятие» — с Алрефе уже давно не пытались заниматься по-настоящему, просто звали, приказывали сотворить заклинание и наказывали за очередной провал. Возле родительского стола стояли Шельви и Нермие. Им скоро шестнадцать, поэтому сегодня они обсуждали время посвящения в Шерре-эн-Охан. Почему Алрефе не такой же способный, как двойняшки? Умелые, достойные, постоянно друг с другом соревнующиеся. В будущем они обязательно подерутся, решая, кто унаследует дело отца. Может даже насмерть.
Вильхен поднял глаза и посмотрел на Алрефе, только сейчас заметив. Брат и сестра тоже оглянулись, поморщились, не пытаясь скрыть отвращение. Сколько можно тратить время на этого выродка? Только настроение своим видом портит.
— Оно же всё равно ничего не сможет, — усмехнулся Нермие, — тогда почему бы сразу не перейти к более интересной части?
— Валяй, — лениво кивнул отец и продолжил разговор с Шельви.
Нермие подходил нарочито медленно, словно давая время убежать, Алрефе бы рад, только ноги не слушались и едва заметно держали. Не отводи взгляд, не отступай. Раззадоришь — сделаешь только хуже. Да как тут держать себя в руках? Страшно. Очень страшно. Тощий, болезный ребёнок против тренированного почти совершеннолетнего лба. Алрефе схватился за грудь — опять закололо сердце, во рту появился привычный и мерзкий привкус крови. Нет, только не сейчас. Хорошо, что он сегодня ещё не ел…
— Хватит показушничать! Никакой жалости ты таким цирком не вызовешь! — прикрикнул брат и пнул в живот.
Алрефе упал, в глазах потемнело, но он всё равно пытался смотреть Нермие в лицо. Тот двумя махами сбил в стороны руки Алрефе, для верности ударяя пяткой в локтевые сгибы, пнул в бок так, что хрустнули рёбра, а после поставил ногу на шею. Давил всё сильнее, с улыбкой слушая хрипы, смотря на тщетные попытки убрать ногу. Куда там — такими спичечными ручонками Алрефе ему даже палец сломать не сможет.
Из последних сил, уже почти потеряв сознание, он поднял руку. Вспышка. Нермие с лёгкостью разбил атаку щитом, но всё равно от неожиданности сделал шаг назад. Хватая воздух, Алрефе всё ещё лежал на полу, пытаясь восстановить дыхание.
— Это было заклинание? — почти с интересом уточнил Вильхен.
— Похоже на простейшую форму стрелы, — подтвердил Нермие.
— Из этого всё ещё может выйти толк?.. — спросил сам себя. — Посмотрим. Сможет снова что-то сотворить — отдадим всё же в школу. Колдунцы на побегушках тоже иногда пользуются спросом.
— Даже колдунцу нужно пройти посвящение, — напомнила Шельви. — А это может откинуться, как только спустится в червоточину. Даже пары дней не выдержит. Тот, кто будет на регулярной основе пользоваться даже простой магией, должен иметь хоть какую-то выносливость.
— С каких пор тебя беспокоит жизнь этого?
— Меня беспокоят ресурсы, впустую выброшенные на то, чтобы это вырастить.
В каком-то смысле мать относилась к Алрефе добрее всех, по крайней мере называла «он», а не «оно» и «это». Всё ещё видела в младшем сыне личность, а не вещь.