— Ох, ты уснула… — растерянно пробормотал Нильс, когда голова Сильены совсем склонилась, и он решил приподнять мантию. — Я хотел только помочь успокоиться, но, похоже, такая дозировка слишком большая для феи. Что ж, сон тоже способен помочь привести мысли в порядок.
Нильс взял те немногие вещи, с которыми пришла Сильена, а потом поднял на руки и её саму, завёрнутую в мантию и крепко спящую. Она и на вид была лёгкой, но на деле оказалась ещё легче. А ведь чему удивляться? Феи ведь способны летать, пусть даже делали это за счёт магии. Похоже, некоторые особенности строения организма переносились и на человеческий облик.
Так уж повелось, что в Невене сотрудники обычно жили рядом с учебными заведениями, но в артефакто-руническом нашлись энтузиасты, которые решили, что лучше один раз потрудиться и совсем облегчить себе жизнь, поэтому настроили портальную связь между домом и университетом. Так что Нильс отправился в комнату для перемещений, которая располагалась не так уж далеко от лаборатории, а оттуда — прямиком домой. Там он положил Сильену на свою кровать и вместо мантии накрыл мягким пледом — для одеяла сейчас было слишком тепло, вещи поставил рядом. Нильс частично задёрнул шторы, ведь на закате солнце начнёт светить прямо в лицо, ещё раз глянул на фею и вернулся в университет.
***
Сильена проснулась ближе к вечеру. Не сразу поняла, где она, не сразу вспомнила, что произошло. Чужая комната не пугала, потому что выглядела очень уютной. Обычная спальня в цветах топлёного молока и красного дерева, с небольшим беспорядком, оставленными в случайных местах книгами и деталями артефактов. Это создавало впечатление, что хозяин дома действительно любил свою работу, так как занимался связанными с ней вещами даже в свободное время.
Придерживая плед, Сильена села и посмотрела на окно, к которому уже подкрадывалось солнце. Немало она проспала — часа четыре, не видя при этом никаких сновидений. Наверное, оно даже к лучшему — сейчас Сильена чувствовала, что способна куда спокойнее обдумать услышанное. Она заметила возле кровати лютню и подняла ту. Любовно огладила гриф, наиграла нехитрую мелодию — одну из первых, которой обучил её Феб.
Быть обманутой печально, обидно. Слишком глупо это отрицать. Ошибиться в любимом человеке — досадно. Знать, что в прошлом он творил жестокие вещи — ужасно. И всё же… Нильс прав, надо хорошо всё обдумать. И не только в том смысле, права ли была Сильена в своей изначальной затее. Нет, важнее было другое — не поменять поспешно решение, подавшись эмоциям и упустив важные детали.
Продолжая играть, Сильена думала о том, что она сама знала о Фебе и демонах. Да, конечно, демоны. Живя среди них, он должен следовать, подчиняться законам. Какими бы жестокими они ни казались для феи, там это норма. Там иначе просто не выжить. И либо тебя всё устраивает, либо остаётся два варианта: смириться или сбежать. Феб выбрал второй, хотя должен прекрасно знать о последствиях. Значит, что бы он ни совершал в прошлом, ему это не нравилось. Даже Нильс сказал, что Феб ненавидит убийства.
«Может, его кошмары как раз были связаны с прошлым? Его так сильно угнетает содеянное, что лишает покоя даже спустя годы», — предположила Сильена.
Она могла бы подсмотреть сны, но из уважения этого не делала. Кошмары — особенно личная вещь, и чем лезть в душу, лучше помочь их отвадить.
С поступками Алрефе более-менее понятно. Он точно делал то, от чего у Сильены стыла кровь, сводило конечности и скручивало желудок. Но делал он это в мире, где убийство — обычное решение проблемы, в нём не было ничего преступного, аморального. К тому же, у Алрефе имелся владеющий его рогом хозяин, а из книги Сильена уяснила, что это очень мощный рычаг давления. То есть если бы Алрефе отказался выполнять приказ, то сам бы умер. Желание сохранить свою жизнь совершенно естественно, а набраться смелости её изменить дорогого стоит.
Что же касалось Феба? Тут, не считая обмана (но ведь Нильс рассказал, что из осторожности Феб никому не говорил правды), придраться не к чему. Создавалось впечатление, что у него были друзья и знакомые по всему миру. Сильене казалось, что плохого человека не встречали бы с распростёртыми объятиями спустя годы, не становился бы он так легко душой компании. Люди любили Феба, его песни и истории — это невозможно не заметить. Да, встречались и те, кто насторожённо относился к демону, но Феб не обижался на них, не осуждал, смотрел не со снисхождением, а с пониманием. Искренне удивлялся, когда ему легко доверял кто-то незнакомый. Не потому ли, что считал себя недостойным доверия? А ведь нечестные люди не сомневаются в умении расположить к себе любого, охотно этим пользуются и не видят в чужой неосторожности ничего плохого.