Конечно, их дуэт привлекал ещё больше внимания, конечно, у них появились слушатели. Сиреневая дева и бард-демон вместе смотрелись необычно и, в то же время, чарующе хорошо. Между ними чувствовалась тонкая связь, проявлявшаяся во взглядах, в едва заметных жестах.
Сильена ощущала внимание и понимала, что ей это нравится. Волнительно и приятно было ловить на себе взгляды слушателей. И замечать, осознавать, что им нравится, что поэтому они и обратили внимание, остались. Сильена смотрела по сторонам и чувствовала себя ещё лучше, когда замечала, что слушатели разделяли её чувства. Ведь для того и существует искусство?
Всё же к вечеру Сильена утомилась — не привыкла к такой активности, многолюдности и долгому пребыванию на ногах; а вот у Феба энергии хоть отбавляй, так что в таверне он влился за ужином в очередную компанию, тогда как Сильена, забрав книгу, ушла в комнату. Ей хотелось хотя бы немного ознакомиться с тем, что предстояло изучать. О магии печатей в целом очень поверхностные знания имелись, но вот о печатях Шелианны она сегодня услышала впервые.
Сильена с облегчением скинула башмачки и устроилась у окна. Настало время просвещения. Много лет назад талантливая волшебница по имени Шелианна составила семь печатей: Луны, Сна, Зеркала, Слова, Крови, Радуги и Плача. У каждой печати имелось полное и схематичное изображение, потому как при достаточном опыте можно не наносить печать на поверхность, а обходиться жестами. Также применение печатей требовало чётко составленных требований и условий: о цели и особенностях колдовства, о времени действия, если не оговорить которое, печать будет вытягивать из мага силы до полного истощения. Также печати можно сочетать, тем самым изменяя эффект, что гораздо интереснее и многообразнее одиночного применения.
Печать Луны позволяла пополнять запас сил при помощи лунного света. Печать Сна — усыпить, а также задать сну необходимую тему, настроение. Зеркало, применённое к отражающим поверхностям, создавало связь с ними, которая позволяла увидеть их «воспоминания» — то, что отразилось ранее. Применив на ком-то печать Слова, можно дать силу словам цели, но только если они были искренними и достаточно лаконично выражали желание. При этом нельзя точно предсказать эффект, да и имелся ряд вещей, исполнить которые печати не под силу. Печать Крови позволяла по образцу крови, даже засохшей, получить информацию о её владельце, а также о времени, когда эта самая кровь пролилась. Радуга — печать-щит, но не физический — в этом плане её можно было использовать разве что в качестве зонтика, она использовалась для нейтрализации заклинаний. И самой неприятной оказалась печать Плача, которая извлекала из глубин сознания страхи и печали.
Это, конечно, краткая характеристика печатей Шелианны. Каждой была посвящена отдельная глава, описывавшая и возможности печати, и особенности её применения, включая некоторые примеры. Всё это занимало примерно треть, а вот далее книга рассказывала о проверенных комбинациях. Сильена вздохнула, понимая, что до этой части дойдёт нескоро, ей бы для начала запомнить вид печатей и отточить их изображение.
Сильена широко зевнула, отложила книгу, сняла заколку. Дождаться Феба она и не надеялась, так что уменьшилась, умылась, перелетела на подушку и там свернулась, прикрывшись краешком одеяла. Уже даже непривычно стало засыпать не на тёплой груди. Одной. Появилось время подумать о доме. У фей часто не было семьи в привычном кровном понимании, ведь обычно они рождались от союза магии и природы. Зато очень ценились другие узы — феи сближались с кем-либо не потому, что оказались роднёй, а потому что были связаны отношениями, которыми дорожили. Сильена, конечно, скучала по тем, кто её растил, скучала по друзьям и по дому. Однако не так сильно, как того стоило ожидать. Потому что феи жили со знанием о том, что в любой момент могут оказаться в другом мире и вряд ли после этого вернутся домой. В разной степени, но все были готовы однажды покинуть дом, стать частью совсем другого мира. Некоторые даже с нетерпением ждали этого, хотя Сильена не из их числа. И она не теряла надежды, что ещё встретит тех, кто был ей дорог.
Феб вернулся в самом деле поздно. Не засидеться для него всегда становилось большой проблемой, слишком уж общителен и любопытен, а уж совсем сложно уйти, когда рядом оказывались девушки. Нет, он не заигрывал с каждой встречной, однако старался быть обходительным, и первым уйти ему часто не позволяла совесть. Тем более деваться некуда, когда женщины хотели песен. Петь о любви Феб также умел хорошо, об этом зачастую знали, этим вдоволь пользовались.