Теперь пришел черед Дайне рассмеяться. — Ты не дорассказала. Чего же случилось на вечере?
Мэгги вновь усмехнулась.
— Мы встретились: Крис и я, — она подняла вверх худую руку, подражая движениям балерины. — И я победила.
— Ты шутишь!
Мэгги покачала головой.
— Вначале я держалась чертовски надменно. Я слышала, какими непрочными бывают отношения, которые завязываются на подобных вечеринках, поэтому...
— Восхитительно, — прошептала Дайна.
— Да! — Мэгги заговорила тоном представительницы английского высшего света. — Однако пустая болтовня, в конце концов, надоедает, — она хихикнула. — И мы ушли.
Это было начало и через неделю она вместе с Крисом переехала в дом в Малибу, где пронзительные крики чаек вплетаются в сонное шуршание прибрежных волн, женщины с отвисшими грудями бегают по пляжу в поисках встречи с какой-нибудь знаменитостью, а глубокой ночью слышны тихие низкие голоса китов.
— Черт возьми, но этот козел заслужил, чтобы ему дали пинка под зад, — сказала Мэгги, отпивая из своего стакана. — Хорошо, что ты избавилась от него, Дайна. Полагаю, что могу объяснить теперь, почему он мне никогда не нравился.
— Не нравился?
— Я относилась к нему с подозрением. Его политические взгляды... Не знаю. Этот альтруизм, слишком чистый, для того чтобы быть настоящим. У него хорошо подвешен язык... даже чересчур. Марк мог бы говорить о своем где и с кем угодно.
Дайна кивнула.
— Именно поэтому, надо полагать, он был способен даже стрелять в людей в Южной Азии.
— Как его фильм? Уже почти закончен?
— Думаю, что так. Перед возвращением сюда он как раз занимался накладыванием последних штрихов. Стрельба закончилась, и у него появилось время для..., — судорожным движением она схватилась за стакан.
— Погоди, — сказала Мэгги, — Дайна, я подолью еще. — Забрав пустой стакан из рук Дайны, она взялась за бутылку. — Извини, у меня такой беспорядок, но когда Крис работает в студии, все идет вверх тормашками.
— Как дела с новым альбомом? — спросила Дайна, принимая стакан.
Улыбка на лице Мэгги растаяла так же быстро, как появилась.
— Пока трудно сказать. Там по-прежнему полная неразбериха. Когда они собираются в студии, то постоянно возникает множество прений и тому подобных вещей. Напряжение очень велико, а некоторые из них... все так же безответственны, как и прежде. Естественно, это дело Криса «заводить» их и следить, чтобы работа продолжалась. — Она плюхнулась в глубокое кресло и, прижав стакан к щеке, на мгновение закрыла глаза.
В комнате было довольно темно, даже несмотря на свет нескольких ламп, стоявших в разных углах. Снаружи доносился тихий шелест волн, но в самом доме царила полная тишина. Мэгги, сидевшая абсолютно неподвижно и крепко зажмурившая глаза, казалась неживой. Дайна отвернулась, ее взгляд упал на персидский ковер, лежавший на полу, весь покрытый замысловатыми узорами синих, зеленых, коричневых и черных тонов. Стены комнаты были покрыты ровным слоем умбры,[7] однако их однообразие нарушалось подлинниками Кальдера, Лихтенштейна и, совершенно неподходящего к обстановке, Утрильо. У противоположной от Дайны стены располагалась чудовищная студийная стереосистема, включавшая в себя катушечную и кассетную деки, а также пару огромных колонок четыре фута высотой каждая.
Внезапно Мэгги открыла глаза и, наклонившись вперед, поставила стакан на кофейный столик из черного дерева. Не прикоснувшись к пачке папиросной бумаги и полиэтиленовому мешочку с травой, она принялась отскребывать влажным пальцем остатки белого порошка с маленького квадратного кусочка отшлифованного стекла. Собрав, все что было возможно на одном краю стеклышка, Мэгги потерла его вдоль розовых складочек на своих деснах. Этот жест показался Дайне удивительно неприличным.
— Тебе действительно стоит слегка отпустить вожжи и попробовать хоть немного, — сказала Мэгги. Однако она была слишком поглощена собой, чтобы обратить внимание на отрицательный жест подруги.
Мэгги провела ладонью по краю стола. Она приобрела эту типичную для жителей Лос-Анджелеса привычку прикасаться к предметам подушечками пальцев, чтобы не запачкать сверкающую поверхность длинных, тщательно ухоженных ногтей. Она вздохнула.
— Ты помнишь, как все было, когда мы только начинали? Мы обе так трусили и были... равными.
— Мэгги, нельзя думать...
— Теперь это не так, правда? — она бросила на Дайну проницательный взгляд. — Ты изменилась, черт возьми! Почему это должно было произойти?
— О, ради бога!
— Но реклама — не мое занятие! — завопила Мэгги. — Это одно сплошное унижение. Какое, черт возьми, она имеет отношение к искусству, к актерской работе! Я всего лишь манекен и только! — зажав большую серебряную зажигалку между ладоней, она то извлекала из нее маленький язычок пламени, то тушила его. — Мне до смерти надоело ждать, пока подвернется что-нибудь стоящее. Я схожу с ума!
— Ты ведь разговаривала с Виктором, — спокойно произнесла Дайна. — Что он говорит?
— Он говорит, что я должна набраться терпения, что он делает все от него зависящее, чтобы найти мне хоть какую-то работу. — Мэгги вскочила и принялась расхаживаться по комнате в поисках чего-то, словно чувствуя потребность избавиться от избытка энергии. — С меня довольно. Дайна. Я говорю совершенно серьезно. Мне нужен кто-то, кто действительно сделал бы что-нибудь для меня, — она вернулась на место, держа в руках маленький конверт из пергамина[8], и вывалила белый порошок на квадратное стеклышко.
Дайна молча наблюдала, как ее подруга поглощает очередную порцию кокаина. Шмыгавшая носом Мэгги повернулась к ней.
— По-твоему как мне следует поступить? Может быть, уволить Виктора?
— Виктор — хороший агент, — возразила Дайна. — Это не выход. Точно так же, как и та дрянь, которой ты забиваешь нос.
— Зато я чувствую себя так, словно покорила весь мир, — прошептала Мэгги. — Ты ведь знаешь. Поэтому, пожалуйста, не набрасывайся на меня за это в очередной раз. У меня просто нет другого выбора.
— Есть, — настаивала Дайна, — но ты не хочешь искать свой шанс. Ты изменилась, Мэгги. Прежде ты верила в свои силы, считала себя лучшей. Ты помнишь наши споры длиной в целую ночь о том, кто из нас лучшая — ты или я?
— Детские забавы, — ответила Мэгги. — На поверку мир оказался совсем другим, чем мы полагали, а? — Она пристально смотрела на Дайну из-под полуспущенных ресниц, и в ее взгляде читалась боль и обида. — Ты получила все, а я застряла посередине пути, ведущего в никуда. — Она наклонилась и отсыпала еще немного кокаина из конверта. — Так что не говори больше ни слова о наркотиках, ясно? Когда я под кайфом, то мне удается забыть, что я не больше чем разряженная группи[9], прицепившаяся к Крису...
— Зачем ты так говоришь, Мэгги. Крис любит тебя...
— Не болтай о том, чего не знаешь! — отрезала Мэгги. — Ты не знаешь ровным счетом ничего о моих отношениях с Крисом, понятно? — Трясясь от гнева, она просыпала кокаин на подол платья. — О, черт! Ты видишь, что я натворила из-за тебя? — Она начала плакать, пытаясь собрать порошок обратно в конверт. Однако большая его часть упала на ковер. — Проклятье! — Судорожным движением Мэгги отшвырнула конверт в противоположный конец комнаты.
— Будь умницей, воздержись от этой дряни, — мягко обратилась к ней Дайна. — Хоты бы на несколько дней.
— Я делаю это, потому что так хочется Крису, — ответила Мэгги слабым голосом. Она вытерла глаза тыльной стороной ладони, усыпанной веснушками.
— Но ведь это не основание делать что-либо.
— Я не хочу потерять его. Дайна. Я умру, если он бросит меня. В любом случае, это мне понравится.
— Мэгги, ты не...
— Боже, какое я дерьмо. Ты — последняя, на ком мне следовало срывать свою злость.
Дайна притронулась к мягкому ворсу на рукаве платья подруги.
— Как насчет кофе?
Мэгги утерла остатки слез, улыбнулась и кивнула.
— Я мигом.
Через пару мгновений ее голос уже доносился из кухни.
9
Группи — девушка, принадлежащая к числу особенно фанатичных поклонниц исполнителя или рок-группы, ездящая вместе с музыкантами на гастроли и т. д.