Филипп Дзядко задает мистикам вопросы о множестве важнейших вещей (о вине, о гневе, о страхе, о любви и дружбе, об успехе и т. п.) не как вопросы отвлеченные, «философские», а в самом простом, обыденном повороте, в применении к собственному опыту. Из собственного опыта отвечает и Максим Калинин: отвечать прямыми цитатами сирийцев здесь было бы просто неуместно. Кроме другого, этот подкаст учит драгоценности посредничества.
Если попытаться уловить то, что практически стоит за всеми этими вопросами, я бы назвала это «что-то» так: «Можно ли освободиться от какого-то несчастья, в котором мы себя чувствуем запертыми? И как?» Ответы мистиков открывают неожиданную перспективу освобождения. Христианская весть звучит в них – со всей свежестью – как весть радостная, весть о свободе, как объявление (говоря библейскими словами) выхода, вывода пленников из тюремного мрака и тесноты на простор. Признаемся, что мы от этого отвыкли. Мы не верим, что такое возможно, просто потому, что мир таков, а мы – «всего лишь люди». Мы отвыкли от того, что возможен антропологический оптимизм. Мистики знали о человеке что-то другое.
В послефрейдовское время человек привык предполагать, что его подсознательная глубина заселена чудовищами и «комплексами», которые сознание вытеснило, но не победило. И они непременно скажут свое слово. Об этой темной глубине человека не умолкая говорит искусство ХХ века. Это одна сторона антропологического пессимизма, «научно-художественная».
Другая, духовная сторона: привычная практика покаяния учит нас неустанно различать внутри, в своей глубине, грехи и греховные помыслы и бороться с ними. К этому как будто и сводится духовная жизнь. Во всяком случае, духовная педагогика. Мистики в своем экстремальном антропологическом опыте на себе самих узнали другое: в самой глубине человека, в «сердце его сердца», заключено лучшее, то, что способно говорить с Богом, то, что любит любить. Чья родина – радость.
Следуя Филиппу Дзядко и Максиму Калинину, которые постоянно намечают параллели между мистическим и художественным опытом, я хочу привести пример такой интуиции – вообще говоря, редчайшей у современных художников, – интуиции спасительной глубины в человеке, которой сам он может и не знать. Это слова Федерико Феллини, который (с большой неохотой) истолковывает собственный фильм «И корабль плывет», фильм-притчу о крушении цивилизации с его финальным образом: репортер событий плывет в спасательной лодке с носорогом и кажется очень довольным. Что это за носорог, спрашивают Феллини? Феллини отвечает: «Это темная и подсознательная сторона себя самого». Ее нужно извлечь на свет (как носорога из трюма) – и помириться, даже подружиться с ней. Это чудище совсем не ужасно, как все привыкли думать. Оно дает молоко, и прекрасное молоко. В одном из своих интервью Феллини говорил: «Единственное усилие избежать несчастья, не рухнуть в катастрофу следовало бы направить на обнаружение бессознательной, глубокой, здоровой части себя самих. ‹…› Но, как все объяснения, и это получается каким-то неуклюжим».
732 слова для обозначения благодарности. Предисловие Филиппа Дзядко
Мы начинали так: «Что здесь происходит? Мы встречаемся с Максимом, чтобы рассказать об удивительной культуре. О сирийских мистиках – христианских мудрецах, которые жили больше тысячи лет назад на Ближнем Востоке. Вы слышите слово "мистики" и представляете себе людей в фиолетовых капюшонах, завывающих под темными сводами? Вы слышите слово "сирийские" и вспоминаете военные новости последних лет? Нет, ни к мистике такого рода, ни к современной Сирии наши герои не имеют отношения. Почему они называются сирийскими, вы скоро узнаете.
Они жили в пустыне в VII–X веках нашей эры, где-то на территории современных Ирака, Ирана, Катара, Турции, среди скал, верблюдов и колючек, среди войн и катастроф. И оставили тексты, в которых сумели дать необыкновенно светлый ответ на окружающую действительность. Что-то такое они узнали о жизни, что и сегодня нам может пригодиться. Об этом мы разговариваем с Максимом. И обсуждаем, как эти мудрецы отвечали на вопросы, которые волнуют и нас. На всякий случай предупреждаю: этот разговор – об истории идей и об истории культуры. Мы не психологи и не коучи, мы ничего не советуем. А вы будьте, пожалуйста, осторожны при использовании опыта сирийских мистиков в домашних условиях».