– Не наш сегодня день, – медленно проговорил Лавров, вглядываясь в позиции противника.
– Радист, похоже, погиб, рация потеряна, – согласился Бахтияров. – Так что помощь нам не вызвать. Хватятся нас только после заката, когда колонна в Эчеда не прибудет. А по темноте вертушки не прилетят.
– Не прилетят, – кивнул Андрей. – А вот эти ночью легко обойдут нас с тыла.
Вновь ухнул миномет. Каменные осколки засвистели над головами. Ударили автоматы. На этот раз боевики лишний раз не рисковали. Стало видно, что их огневые позиции сместились вдоль склона.
– Точно, обойти норовят. И что делать будем?
– Если сзади нас окажутся, мы не сумеем укрыться.
Лавров с Бахтияровым переговаривались тихо, чтобы никто из бойцов их не слышал. И тут Андрей заметил, что радист, по-прежнему лежавший в ущелье возле камня, жив, пришел в себя и пытается ползти, при этом тащит за собой и рацию. Пока его никто из боевиков не видел, но было понятно, что доползти к своим ему точно не дадут. Майор отчаянно махнул рукой, мол, замри, притворись мертвым. То ли радист понял знак, то ли силы у него кончились, но в любом случае он замер, уткнувшись лбом в землю.
Лавров, как говорится, кожей чувствовал, что его толком необстрелянные десантники недоумевают, почему командир медлит отдать приказ пойти в атаку. Поднять их было бы легко – молодые не до конца понимают, что такое смерть, отваги хватит. Им кажется, они неуязвимые. А вот противники-боевики, скорее всего, в большинстве своем мужики лет под сорок, у которых семьи были или есть, которые жизнью своей дорожить научились. Десять раз подумают, прежде чем голову под пули подставлять, выжидать умеют.
– Эй! – донесся с другой стороны ущелья возглас. – Вам не выбраться отсюда. Бросайте оружие и уходите. А то мы пленных не берем.
Лавров еле сдержал себя, чтобы не выстрелить. Ему самому хотелось подняться сейчас в полный рост, но вместо этого приходилось вжиматься в каменистую землю.
– Может, время потянуть? Начать переговоры? – шепотом предложил Бахтияров.
– А толку от этого? – прищурился Андрей. – Пока разговоры разговаривать будем, они нас точно обойдут. Плохой твой план, капитан.
Скалы отбрасывали в ярком солнечном свете четкие тени, оттого весь мир казался поделенным на черное и белое. От горящих машин лениво тянулся шлейф дыма, накрывая склон горного кряжа. Пузырилась, потрескивала резина шин грузовиков.
– Эй! Вы там подумали? – вновь раздался с другой стороны ущелья вполне будничный голос.
– Слушай, давай раненых подберем! – стал торговаться с противником майор.
– У меня один раненый, а у тебя как минимум пятеро! – раздался в ответ возглас.
– Я ж и говорю – подберем!
– Когда оружие сложите, тогда и уносите своих раненых. – Для острастки со стороны противника пару раза ударил автомат. Пули подняли на сухой земле живописные фонтанчики. Лавров покрутил головой, глянул на Бахтиярова: – А подобрать надо. Остаешься здесь. Временно передаю командование тебе, капитан.
Андрей положил автомат на землю, поднялся в полный рост и продемонстрировал противнику пустые руки. Среди скал бликовала оптика, можно было не сомневаться: майора внимательно рассматривают. Также не оставалось сомнений, что его держат под прицелом.
– Сержант! – негромко позвал Лавров. – Бери еще двоих, и идем за ранеными. Только оружие оставить не забудьте.
– Давно бы так, – прозвучал с другой стороны голос. – Лучше быть живой собакой, чем дохлым львом!
Среди скал мелькнули две фигуры: боевики тоже отправились за своим раненым.
– Быстрей! – торопил своих Лавров.
Двое бойцов уже несли раненого в обе ноги десантника к машинам. Парень чуть слышно стонал. Левая ступня в берце болталась на сухожилиях и коже. Окровавленный обломок кости пробил камуфляж. Андрей с сержантом уже поднимали на руки бесчувственного водителя замыкающего колонну грузовика. Тот, раненный в грудь, лишь успел покинуть кабину, так и остался лежать у переднего колеса ничком. Камуфляж на спине уже дымился.
– Живой-живой! – радостно приговаривал Андрей, передавая раненого бойцам.
Боевики тем временем уже доставили своего товарища за скалы. Лавров решил рискнуть, он сбежал вниз к радисту. Тот только слабо мычал и благодарно смотрел на командира.
– Давай, давай! – Андрей подхватил его под руки и потащил наверх.
Боец продолжил сжимать ремень рации. Жестяной ящик волочился за ним по камням.