Их ночное сумасшествие не шло ни в какое сравнение с тем, что устроила в воскресенье погода. Плотно падающий снег поставил Москву в известную всем позу. Стояло все, «Яндекс.Пробки» зашкаливало в прогнозах. Поездка в «Рио» грозила капканом длиною в целый день. Но Пчелкин не намерен был сдаваться. Он обещал сыну время вдвоем, и должен был сдержать обещание. Небольшой кинотеатр у метро стал местом их уединения. Единственные зрители в зале, они видели только заставку и финальные титры. Все остальное время просто сидели, потягивая колу и хрустя поп-корном, и вспоминали смешные и трогательные эпизоды прошлых лет.
- Когда ты вернешься, – повернулся к нему Кир, едва они вышли из кинотеатра, казалось, даже не допуская иного варианта, используя известный психологический метод, он словно программировал себя и отца только на благоприятный исход, – надо будет сходить еще раз.
– Обязательно. – Приобняв сына за плечи, Пчелкин как мог ободряюще сжал их. Когда они проходили мимо Макдональдса, приветливо светящегося огнями сквозь снежное безумие, он остановился, посмотрев на Кира. – Может, по вредности?
- И не забыть «Хэппи Мил» для Вики. – Кивнул Кир, стряхивая с волос снежную шапку и заходя следом за отцом навстречу пьянящему аромату кофе.
Воскресный ужин был копией субботнего с той лишь разницей, что держать в себе мысли о стремительно приближающейся разлуке никто из них уже был не в состоянии. Остолбеневший у давно уже выключившегося чайника Кир, выпавшая из рук Ольги пачка молока, категорически не слушающаяся его ручка окна – отчего то стало так душно, что захотелось вдохнуть морозного воздуха. И взгляды. Бросаемые ненароком друг на друга, скрывающие проскальзывающую боль и грусть.
- Попрощаться?
Когда тонкая полоска света под дверью превратилась в светящуюся дорожку, Кир даже не обернулся, продолжая сидеть на кровати и сжимать одетую на руку боксерскую перчатку. И только когда кровать рядом примялась, он нашел в себе силы повернуть голову.
- Я обещаю тебе, – Пчелкин посмотрел на сына, – обещаю, что сделаю все, чтобы вернуться.
Кир молча кивнул, снова вставший в горле ком не давал сказать ни слова. Он отчаянно дубасил перчаткой по свободной руке, а потом вдруг повернулся к отцу и порывисто обхватил его за шею. Пчелкин так же молча обнял сына в ответ, чувствуя дрожь его тела. Завтра утром тот проснется главой семьи, а сейчас он его маленький мальчик, которому нужна поддержка, опора и любовь отца.
- Утром тебя уже не будет… – Нехотя отодвинувшись, Кир поднял на него глаза. Не вопрос, горькая правда, хладнокровная реальность.
- Чтобы мама ничего не заподозрила, – Пчелкин даже не стал отвечать, сын и так все понял, – я оставлю телефон, медальон и кольцо в кармане твоей куртки.
- Я все сохраню, обещаю, – кивнул Кир, из прикушенной губы на месте еще не затянувшейся ранки снова проступила кровь, – и когда ты вернешься… Ты вернешься. Запомни это! Понял!? – С каждым словом его голос дрожал все сильнее, неимоверным усилием он сдерживался, чтобы не перейти на крик. Мама не должна услышать. Маму надо…
- Маму береги… – Прочитал его мысли Пчелкин, сжав руку, понимая, что каждая следующая минута, сокращая оставшееся время, только усиливает боль от разлуки, снова обняв его, медленно поднялся.
- Я буду ждать. – Прошептал Кир, когда комнату рассекла все та же дорожка света, стремительно обернувшись, смотрел вслед удаляющейся по коридору спине отца все время, что дверь медленно закрывалась.
Убедив Ольгу, что ляжет, как только Вика уснет, Пчелкин ходил и ходил с дочкой на руках вдоль окна, пока не услышал обоюдное мерное посапывание двух своих девочек. Сходившая с ума все выходные погода к вечеру воскресенья взялась за ум, яркая луна в чистом небе обещала, как говорится, мороз и солнце. Тихо провибрировавший телефон высветил сообщение от Введенского, что машина, как и было оговорено, приедет за ним к часу.
И вот, уложив Вику в кроватку, Пчелкин стоял и смотрел на нее, сохраняя в памяти, в сердце эти последние перед разлукой секунды. Проходя мимо кровати, побоялся садиться, Ольгин сон в последнее время отличался поразительной чуткостью. Опустившись перед ней на колени, протянул руку, но замер в миллиметре от ее лица. Какое-то время просто смотрел, наконец, медленно поднявшись, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Проходя по коридору, посмотрел в сторону комнаты Кира. И хотя под дверью было темно, он почему-то был уверен, что сын не спит, а лежит, вслушиваясь в еле слышные его шаги. Не включая свет на кухне, Пчелкин оторвал от холодильника листок с блокнота для записи необходимых покупок, и висевшим тут же карандашом написал несколько строк. Положив листок на стол, поднял глаза на освещенные луной часы.
«00.45»
Сняв с руки часы, кольцо, Пчелкин положил их в небольшой тканевый мешочек, туда же опустил медальон. Смотря на экран телефона, смог отвести взгляд от любимых глаз, лишь когда второй служебный телефон замигал сообщением о подъехавшей машине. Затянув веревку, Пчелкин поднялся, так же в полной темноте прошел в коридор. Закопав мешочек в недрах кармана куртки Кира, где чего только не было, Пчелкин одел свою и, закинув на плечо рюкзак, замер, прислушиваясь к звукам спящей квартиры.
«Я вернусь. Я обязательно вернусь.»
Последний брошенный в сторону родных окон взгляд. Захлопывая дверцу машины, он не видел, как приоткрылась штора в комнате Кира.
Ночное, почти черное небо нависало над Раменским подобно огромному куполу. Машина остановилась в нескольких метрах от стоящего на взлетной полосе самолета. Когда Пчелкин, захлопнув дверцу, повернулся к нему, то увидел спускающегося по трапу Введенского.
- Сейчас ребята дозаправятся, – подходя к нему, Леонидыч пожал протянутую руку, – и вылетаем. Пока все по расписанию. На месте должны быть к полудню. Как ты? – Вдруг пристально посмотрел на него.
- Ненавижу долгие проводы.
- Соврал про время вылета? – Понял Введенский, кивнув головой и посмотрел куда-то за спину Пчелкина. Проследив за взглядом командира, тот увидел приближающегося к ним со стороны ангара офицера с планшетом в руках.
- Приветствую. – Пожав руки им обоим, офицер отстегнул планшет, доставая бумаги. – Это Ваше согласие на передачу личных вещей и документов на хранение, подтверждение, что вы поставлены в известность о полной самостоятельности передвижения и отсутствии какого-либо прикрытия и Заявление о том, кого следует оповестить в случае, если вы в оговоренное время не вернетесь или возникнут какие-либо другие непредвиденные обстоятельства. – Дождавшись, пока оба подписанта вернут бумаги, повернулся к Введенскому. – Куда прикажете отправить вещи?
- На Лубянку. – Передавая следом за Пчелкиным рюкзак подъехавшему на уазике солдатику, полковник снова повернулся к офицеру. – Все необходимое в самолете?
- Да, – кивнул тот, – деньги, одежда, аптечка, вода, немного еды, оружие, как вы догадываетесь, – прищурив глаз, неожиданно усмехнулся офицер, переведя взгляд с Введенского на Пчелкина и обратно, – совершенно новое и нигде не зарегистрированное. Так что здесь не просекут. Ну, и… – повисшая в воздухе пауза, – парашюты…
- Не понял. – Без тени шутки проронил Введенский, Пчелкин лишь удивленно приподнял бровь.
- Изначально предполагалось, что вас доставят самолетом в расположение базирующихся на аэродроме Гунталай наших ракетчиков, а оттуда вы бы уже своим ходом. Но в последние сутки там палят не хуже, чем на салюте в День Победы, поэтому срочно переиграли. Вот приказ президента, – офицер протянул листок, который Введенский и Пчелкин, прочитав по очереди, вернули ему, – о высадке вас в районе горной цепи Джебель-Ансария. Места те еще, приземляться придется ювелирно. Карта местности, компас тоже в рюкзаках. Как только вы покинете самолет, вы будете полностью предоставлены сами себе, и с той самой минуты пойдет отсчет. Если через три месяца вы не появитесь в посольстве России в Дамаске…
- Можете не продолжать. – Прервал офицера Введенский, встретившись взглядом с Пчелкиным. Они оба, прекрасно зная эту кухню, понимали, что в этом случае будут начаты мероприятия по их поиску, ребята без сомнений будут рыть землю, поднимут на уши разведку и Интерпол, но до сих пор в подобных случаях находили лишь трупы, причем в таком виде, что и родным нельзя было показывать.
- Удачи. – Коротко кивнул офицер, вновь пожимая им руки, теперь уже на прощание.
- Не помешает. – Взлетевшая в полете рука Введенского отдала честь, офицер, ответив, развернулся и поспешил обратно к ангару.
- Еще десять минут и будем готовы. – Бросил, пробегая мимо них, механик, обслуживающий самолет.
- Что с тобой? – Заметив, как Пчелкин то и дело высматривает что-то в темноте, повернулся к нему Введенский.
- Который час? – Не отвечая на вопрос командира, тот остановил пробегающего уже в обратном направлении механика.
- Почти четыре двадцать. Небольшая задержка, доливали масло, но не беспокойтесь, нагоним в полете. – Решив, что Пчелкин волнуется из-за срыва графика, успокоил его механик.
- Кого-то ждешь? – Затягиваясь напоследок, Введенский выпустил в воздух струю дыма.