- А дальше? - спросил он, улыбнувшись.
- А дальше - вот, - сказал Форексмахер. Он сжал кулачек с монеткой и провел над ним второй когтистой лапкой. Когда кулачок разжался, на ладошке лежало уже две золотых монеты.
- Забавно, - сказал Эмилий, напряженно вглядываясь в золото. - И?
- И - вот! - весело крикнул Форексмахер. Он повторил манипуляции, и количество золотых монет увеличилось до трех единиц.
- Хм, - сказал Эмилий. - А с бумагой так можешь делать?
- Не вопрос, - донеслось из-под капюшона. - Только у меня сейчас с собой нету.
- Не вопрос, - эхом повторил Эмилий. Он залез в задний карман бриджей, вынул из него портмоне и, покопавшись внутри, извлек из него стодолларовую купюру. - А ну-ка, - сказал он, протягивая купюру Форексмахеру. - Изобрази.
Тот взял купюру обеими лапками, растянул, словно небольшой плакат и направил на Луну, как бы рассматривая ее на свет.
- Подходит, - сказал он, наконец. - Все подписи на месте. Ты же знаешь, простой, что любая бумага без правильных подписей, это просто бумага.
- А то, - подтвердил Эмилий. - Не сомневайся, бумага у меня отменная, прямо от производителя. Ну, давай уже, не томи.
Форексмахер потер купюру краями, сложил гармошкой и спрятал ее в кулачке, а потом сильно на него дунул. Когда кулак превратился в ладонь, на ней лежали две купюры.
- Сотенные? - недоверчиво спросил Эмилий.
- Обижаешь, простой, - пискнул Форексмахер. - Продолжим?
- Валяй! - сказал Эмилий, нервно переступая с ноги на ногу.
Форексмахер дунул еще раз, и на ладони образовалось уже три купюры.
- Дальше, - хрипло сказал Подкрышен.
- Может, хватит? - писклявым голосом спросил Форексмахер.
- И верно, Миля, - сказал Митроха, затягиваясь папиросой.- Поиграли и будет.
- Дальше! - хрипло зарычал Подкрышен. - Я сказал - дальше!
Форексмахер пожал плечами, спрятал купюры в кулаке, тихо сказал какое-то непонятное заклинание: "Форекс - борекс - ширли - насдак" и дунул. Когда он разжал кулачок, внутри оказалась только светящаяся горка колючих разноцветных снежинок. Золотой теленочек вытянул голову вперед, потрусил головой и весело замычал, а Форексмахер бросил снежинками в Эмилия и звонко рассмеялся. Пока тот хлопал глазами и рукавом фуфайки вытирал лицо, веселый всадник уже ускакал от него на приличное расстояние, а вскоре и вовсе скрылся за соснами.
- Вот же шутник, да? - спросил Митроха, затаптывая окурок в снег.
- Да, - ответил Подкрышен, приходя в себя и озираясь вокруг. - А где он?
- Кто ж его знает? - заметил Митроха.- Может к старшему брату поскакал похвастаться, а может еще куда.
- У него здесь, что и братья есть?
- Да их здесь полно, - сказал Митроха, протискиваясь через березовые врата на соседнюю прогалину. - Но самый старший это, конечно, Биллистрит. Это такой, скажу я тебе, Миля реально конкретный пацан. Он здесь на такой огромной золотой корове разъезжает и с ним нам лучше не встречаться.
- Почему это? - спросил Подкрышен, протискиваясь следом за Митрохой. - Че, реально крутой игрок?
- Биллистрит-то? Этот-то - да. Да он уже, можно сказать, и не играет, а так - подъедет к кому-нибудь, золотую саблю к горлу приставит, а его корова вперед нижнюю челюсть выдвинет и смотрит, как бедняга на нее все что у него имеется сгружает - и деньги, и украшения, и одежду, и обувь, и газеты, и пароходы, и заводы. Одним словом - все.
- Круто, - заметил Эмилий.- Повезло нам выходит, что мы только с его меньшим братишкой повстречались.
- Да просто корова Биллистрита в последнее время раздобрела так, что не везде протиснуться может, - Митроха остановился и развел руки в стороны. - А рожищи-то золотые - во какие! А ножищи-то - во! Бока того и гляди скоро полопаются. Вот Форексмахер и шустрит по разным темным углам, да закоулкам, куда его братан на своей корове протиснуться не может, или просто в падлу ему туда скакать. Такое тоже бывает.
Эмилий только мысленно улыбнулся таким простонародным представлениям об игорном бизнесе, но спорить с Митрохой не стал.
- Вот бы у кого насчет идеи поинтересоваться, - мечтательно сказал он.
- Это - да, - согласился Митроха. - Да он ведь никому ничего не скажет.
- Почему это?
- Может, потому, что евоная идея больно уж для понимания сложная, а, может, потому, что ее итак всем хорошо видно, а все равно никто ничего понять не может...
Он не успел договорить, резко присел и дернул Подкрышена за рукав фуфайки вниз. Тот от неожиданности поскользнулся и свалился прямо под заснеженный разлапистый куст. В тот же момент с ветвей начали срываться массивные черные тени с широкими крыльями. Глухо ухая, они поднялись над верхушками сосен и начали медленно парить там, описывая большие концентрические круги.
- Видал? - тихо спросил Митроха.
- Это что же - привидения? - откликнулся из-под заснеженного куста Эмилий. - Или филины?
- Да шут их разберет, кто они, - сказал Митроха. - Здесь такого полно, а филинов этих так вообще - чуть не под каждым кустом по десятку. Да и на филинов они не очень-то похожи.
Действительно, из-за массивных пушистых хвостов и квадратных крыльев, тени больше походили на огромных белок-летяг.
- Да как все это могло возникнуть у нас в Боброве? - удивился Подкрышен, с опаской всматриваясь в звездное небо. - Это же прямо заколдованный лес какой-то!
- А вот откуда. Здесь раньше по краям Яра два деда жили - дед Полнобрехов и дед Пустоправдин. И вот любили они по этому самому лесу гулять и спорить, что на свете всех сильнее - полная брехня или пустая правда. Лес этот уже тогда от этих разговоров меняться начал - сначала белки из него ушли, потом бабочки улетели, и лоси ускакали, а скоро березы почернели да в сосны и превратились, за редким исключением, конечно, а иначе здесь бы вообще пройти было невозможно. А тем дедам все похрен - знай себе, спорят. И спорят и спорят, и спорят и спорят, окаянные. И вот однажды они до того доспорились, что Полнобрехов Пустоправдина таки переспорил, забил мозгами своими брехливыми, значит.
- И что?
- А ничего. Пустоправдин дико закричал, а потом превратился в туман и улетел, никто до сих пор не знает - куда. А дед Полнобрехов-то вскоре и помер. Скучно ему жить стало, выходит, без этих споров. Вот как бывает. Правда, некоторые его дальние потомки до сих пор вокруг проживают и даже в большом количестве, потому и Яр этот называют Побрехоткиным, да только спорить им больше особо не с кем стало, и лес этот словно бы сразу задубел на морозе, а местами так и вовсе заледенел.
- Что это за странная и мрачная бобровская сказка? - удивился Эмилий. - Ерунда прямо какая-то.
- Да в сказке-то все наоборот как раз, - сказал Митроха. - В сказке-то дед Полноправдин с дедом Пустобреховым на вершине горы борются. И дед Полноправдин в сказке той, естественно, побеждает, а гора после этого сразу же превращается в цветущий Олимп. А здесь, какая же сказка? Здесь самая настоящая жизнь Миля, паренек...
- Ну, может и так, - не стал спорить Подкрышен. - Да только откуда здесь такие пушистые привидения появились?
- Понаехали, - коротко сказал Митроха. - Пойдем дальше.
Они начали осторожно продвигаться по тропинке, но не успели сделать и десятка шагов, как сзади что-то ухнуло и захлопало то ли крыльями, то ли меховыми перепонками. Эмилий успел увидеть только, как Митроха заваливается на бок, одновременно выдергивая финку из-за голенища, а потом его сильно ударило в затылок, и он тут же плашмя свалился в снег, на несколько секунд потеряв сознание.
- Миля! Очнись! - начал кричать Митроха. - Здесь нам задерживаться никак нельзя, иначе до знающего человека не дойдем!
- Что это такое? - спросил Подкрышен, с кряхтением поднимаясь на ноги. - Разве можно так по голове человека бить? Так ведь и совсем голову отбить можно.