Почти сразу же в коридоре послышались громкие удары тяжелых ступней, и в комнату вбежало нечто ужасное. Крысовский низко и сипло закричал, закрылся руками, чтобы ничего не видеть, а затем проснулся и кричал еще некоторое время. Закончив кричать, он вскочил с дивана и выключил плазму, на экране которой кувыркались теперь две гимнастки с пестрыми лентами.
- Приснится же, - сказал он тихо.
После того, как экран с гимнастками погас, в комнате сделалось темно - за окном уже ничего, кроме светящейся вывески "Экстры-КТ" нельзя было разобрать, наступил упоительный зимний бобровский вечер и Эмилий начал суетливо собираться на встречу с Аделькой.
Он быстро извлек из платяного шкафа модные узкие джинсы, белую сорочку и черный кургузый пиджачок итальянского производства. Медная пуговица джинсов никак не хотела застегиваться, и Красовскому пришлось сильно вдохнуть. На сердце было тяжело. За прошедший день было получено слишком уж много знаков приближающейся черной полосы - нескладный производственный разговор утром, неловкая старуха-пешеход днем, а теперь вот - этот сон. Дело было даже не в самом сне, а в том, что дед Митроха совершенно точно назвал расценки на предметы интимной спецодежды. Это настораживало и смущало Крысовского на каком-то глубинном подсознательном уровне.
Уже облачившись в пиджак, Эмилий вдруг опустился на диван, открыл сумку и извлек из нее пушистую белую маску кролика. Затем он, как-то механически, одним движением, натянул ее на голову. От этого простого поступка неожиданно стало немного легче. Глядя в темноту через прорези маски, Крысовский вдруг ощутил даже некоторое успокоение, словно он, находился теперь внутри какого-то надежного рыцарского доспеха.
Посидев минут пять в темноте, Эмилий зашел в ванную комнату, включил свет и посмотрел в зеркало. Из овальной рамы на него глядел большой белый кролик, для чего-то нарядившийся в черный пиджак и белую сорочку с большим, расстегнутым на две верхние пуговицы, воротником. Глаза у кролика были печальными, а в уголках губ человеческого рта (маска была венецианского типа, с открытым низом), собрались страдальческие складки.
- А ведь это - начало черной полосы, - синхронно с кроликом сказал Эмилий. - Может не ездить?
Кролик в зеркале пожал плечами и стал еще печальнее.
- Нет, - вдруг решительно заявил Эмилий. - Нельзя поддаваться черным зебрам. Нужно бороться до конца, до самого прихода кризиса, а там сразу полегче станет...
Он быстро вернулся в комнату, набросил на плечи легкое удобное пальто из верблюжьей шерсти и, подхватив сумку, выбежал из квартиры.
Уже на улице, по испуганным взглядам редких прохожих, Эмилий понял, что забыл снять маску кролика и рывком стащил ее с головы.
Глава III
Католическое Рождество
Сразу после производственного совещания бригада "Скорби" ввалилась в помещение литейной мастерской шумною веселой гурьбою. Вопреки представлениям Крысовского его наемные работники не были ни печальными, ни даже смущенными только что окончившимся нелицеприятным разговором. Оказавшись в производственном помещении, они быстро разошлись в разные стороны.
Дед Митроха подбежал к небольшому, покрытому рыжей пылью окошку, слегка протер его рукавом фуфайки, и начал наблюдать за перемещениями Крысовского по двору "Скорби".
Силантий подошел к домне и, остановившись в двух шагах от ее круглого бока, начал пристально всматриваться в гладкие огнеупорные кирпичи, словно бы видел ДЭ -3918/12 бис в первый раз.
Сивушки, о чем-то тихо беседуя, подошли к сидящему на чугунном камне "плачущему ангелу" и набросили на его крылья свои фуфайки. Голова ангела уже была покрыта оранжевой каской с опущенными черными стеклами термической защиты, так что после манипуляции с фуфайками он и вовсе сделался похожим на странного горбатого литейщика в полном огнеупорном снаряжении. Выглядело это немного жутковато и Кривой Сивушка определенно что-то почувствовал, так как он, мельком взглянув в черные стекла огнеупорных очков черного ангела, громко кашлянул в кулак и успокаивающе похлопал статуй по накрытому фуфайкой скруглению правого крыла. После этого он подошел к слесарному верстаку, где в тисках была прочно зажата длинная стальная полоса. Все литейщики знали, что Кривой Сивушка работает сейчас над изготовлением самого настоящего самурайского меча.
Еще во время своего пребывания в весьма удаленных местах Кривой сделался страстным поклонником режущих предметов, а теперь он имел дома обширную, изготовленную собственными руками коллекцию самого разнообразного холодного оружия. Там были и рыцарские мечи, и кинжалы, и шпаги, и тесаки, и мачете, и целый набор спецназовских метательных ножей, а изготовляемая им ныне самурайская катана, должна была стать жемчужиной этой коллекции.
Кривой вынул из ящика верстака сильно потрепанный, но настоящий японский каталог самурайских катан и раскрыл его на заложенной странице. Затем он извлек оттуда же кожаную сумку- развертку с набором рашпилей всех видов и типоразмеров. Заглядывая в каталог, Кривой вынимал из развертки различные рашпили и внимательно рассматривал их на свет.
- И охота тебе, братец, заниматься этой чепухой перед самым Новым Годом? - говорил Косой, направляясь к столу для игры в домино. - Сейчас другим нужно заниматься.
- Ты просто не знаешь, какие это были благородные люди, - сказал ему в спину Кривой. - Такой человек никогда никого не продаст, не выдаст, ни от чего не отступится, а его рука всегда лежит на рукояти такого вот меча. А если чуть что не так, если все же косяк допущен, то он сразу раз себе по животу и вот таким вот мечом - все. Такое поведение ведь и представить себе тяжело в наших пампасах, здесь и помыслить о таком благородстве невозможно. А до твоего Нового Года еще две недели почти. Или ты католик?
- А что же? - отвечал Косой, вынимая из-под стола большую красную сумку с надписью "Coca-Cola Coke" на обоих боках. - И католики тоже люди. Отпразднуем весело все рождества на свете, сколько их ни на есть - и католические, и индийские, и китайские. Отпраздновать новогодние праздники достойно - это тебе не поле перейти. Здесь все народы уважить нужно. Все люди братья, брат. Кроме, конечно, некоторых крысиных жлобов (здесь он, конечно, намекал на Подкрышена и все литейщики мимо воли заулыбались). Жлоб он ведь и в Африке жлоб.
- А я вот читал, что у индусов богов - чуть не тыща с гаком, - откликнулся от окна дед Митроха. - И у каждого ведь есть свой день рожденья.
- Повезло людям, - тихо сказал Кривой, позвякивая рашпилями.
Косой на это только коротко хохотнул. Балагуря и посмеиваясь, он начал выкладывать на стол продолговатые свертки и банки разных размеров. Здесь были - круглая ржаная паляница, большой шмат сала с розовой прорезью, две жирненькие селедки, большая кастрюля со сваренной в мундирах картошкой, банка засоленных по специальному рецепту огурчиков и банка с маринованными белыми грибами. Продукты появлялись и появлялись из сумки, а внутри нее все еще что-то стеклянно позвякивало.
Конечно, все эти продукты появлялись на столе литейщиков не просто так. Дело в том, что до перехода на "плачущих ангелов", ЧП "Скорбь" выпускало еще и компоненты для могильных оградок, которые литейщики между собой называли "копьями". Сразу после перехода на ангелов, Крысовский решил прекратить возню с оградками, так как в своем европейском высокомерии посчитал, что они малорентабельны, да и заборы бобровским покойникам вроде бы были уже без надобности, считал он, от чего или тем более от кого им там уже было отгораживаться? По его мнению и в местном похоронном деле следовало уже давно переходить на европейские стандарты. Если человек помер, его нужно было быстро уложить в аккуратную стандартную яму, а затем накрыть ее типовой бетонной плитой с соответствующими надписями, и готово, а если есть деньжата, добро пожаловать, как говориться за персональным плачущим ангелом. Так считал этот скрытый германофил.