Домашние организовали поиски, одолжив для этой цели Идвала и еще одну суперовчарку, и дав им понюхать спальную корзину Сириуса. Тот не нашел бы для себя ничего нового в возделанных полях, так что искать, видимо, следовало на пустошах. Следопыты, установив направления поиска, разошлись веером.
Нашла Сириуса Плакси, уже под вечер. Обогнув скальный выступ, она увидела пса над трупом маленького горного пони. Девушка вышла с подветренной стороны, и Сириус ее не замечал. Упершись ногами в землю, он яростно рвал куски мяса с перекушенного горла. Хвост его был зажат между задними лапами, морда и плечи перепачканы кровью и грязью. Под горлом пони скопилась большая лужа смешанной с болотной жижей крови. Трава кругом примата. бока пони изодраны — следы яростной борьбы.
Плакси на мгновенье замерла в ужасе перед увиденным, а потом у нее вырвалось:
— Сириус!
Он отпустил добычу и обернулся к ней, облизывая багровые губы. Его волчьи глаза уставились в белое, голое, обезьянье лицо древнего тирана. Шерсть его встала дыбом, зубы оскалились, и низкое рычание заменило приветствие.
Плакси, сквозь страх и омерзение почувствовала, что только какая-нибудь отчаянная уловка спасет его от гибели. И в ту минуту (так она говорила впоследствии) она впервые осознала, как неразрывно они связаны. Девушка шагнула вперед.
— Сириус, милый, — заговорила она, удивляя не только его, но и себя, — что же с нами теперь будет?
Она подходила все ближе, жалкая, в перепачканных в болоте туфельках. Рычание становилось все более угрожающим — зверь защищал свою добычу. Сириус прижал уши. Белизна зубов почти терялась под багровым. У Плакси подгибались колени, но она упрямо шагнула вперед и протянула руку, чтобы коснуться его буйной головы. При этом она близко увидела тушу, и тогда ее вырвало. Переждав рвоту, девушка всхлипнула:
— Зачем? О, я не понимаю? Тебя же убьют за это!
Она села на сырую кочку и поймала взгляд Сириуса. Тот вскоре снова обернулся к жертве и рванул кусок мяса. Плакси, вскрикнув, бросилась к нему и попыталась оттащить за ошейник. Пес с рыком вырвался, отбросив ее на болотную землю. Крупный зверь стоял над ней, а холодная жижа пропитывала платье на плечах девушки. Их взгляды скрестились. Его дыхание пахло кровью.
Есть люди, которые в отчаянном положении инстинктивно поступают, как надо. Плакси из таких.
— Дорогой, — сказала она, — ты — не дикий зверь, ты — Сириус. И ты не хочешь мне зла. Ты меня любишь, сам знаешь. Я же твоя Плакси.
Оскал зубов скрылся под губами. Рычание стихло. Постояв, пес с тихим визгом лизнул девушку в щеку. Погладив ему горло, она сказала:
— Бедный мой, ты, верно, был не в себе. — И, поднявшись, позвала: — Идем, попробуем тебя отмыть.
Она отвела его к берегу болотного озерца, где, пользуясь мхом как губкой, отчистила кровь с морды и тела. При этом девушка приговаривала:
— Зачем ты это сделал? Зачем нас бросил? Я так ужасно себя вела в тот день?
Он молча покорялся ее заботе, и хвост его по-прежнему был зажат под брюхом. Более или менее отмыв кровь, Плакси поцеловала его в лоб и, выпрямившись, вернулась к пони.
— Бедняжка. — сказала она. — Похож на нашего Полли. Помнишь, мы с Жилем ездили на нем, когда были маленькими. Помнишь, как ты лизал его в нос, чуть не заваливаясь на спину?
Короткий болезненный стон был ей ответом. Не отрывая взгляда от пони, девушка заговорила другим тоном:
— Ели это увидят, не успокоятся, пока тебя не выследят, и что тогда? Жаль, что нельзя утопить его в трясине. Пойдем-ка лучше домой, посоветуемся с Томасом.
На долгом пути к дому девушка пыталась вытянуть из Сириуса рассказ о случившемся.
— Расскажи, расскажи. — упрашивала она, — Ну, скажи хоть что-нибудь! Что с тобой стряслось?
Наконец он отозвался.
— Ты не поймешь. Ты подобного не переживала и не можешь судить. Это… только для собак.
Эхо собственных слов отозвалось в ней болью.
— Ох, прости! — вскрикнула она, — я ужасно виновата!
Но Сириус возразил:
— Это не только твоя вина. У меня и раньше бывали приступы дикости.
Остальные поисковые партии уже вернулись домой. Сириуса встретили с радостью и беспокойством. Он отвечал холодно, отказался от ужина и отправился спать. Плакси сразу рассказала обо всем Томасу, чье негодование быстро сменилось возрастающим интересом, несмотря за тревогу за питомца. На следующий день он отыскал владельца пони и рассказал ему все, приписав убийство «новому, необученному’ образцу моих суперовчарок» и уплатив за пони вдвое.