Сириус внимательно выслушал эту длинную тираду, понимаясь с Томасом к гребню Мойлйниона. Наконец он заговорил, выговаривая слова медленно и отчетливо, потому что Томас меньше других практиковался в понимании его речи.
— Да, — сказал он, — я готов попробовать. Как ты думаешь, мне позволят часто бывать дома?
— О, да, — совсем другим тоном отозвался Томас. — Ты, наверно, еще не слышал, что Плакси уезжает в пансион. Я предупрежу Пага, что вся семья будет скучать, если он не отпустит тебя к нам на выходные, потому что ты теперь, когда Гелерт умер, единственный наш пес. Паг все устроит, не сомневайся. Боюсь, что вы с Плакси поначалу будете очень тосковать друг без друга, — добавил Томас. — Но вам обоим придется привыкать. Так или иначе, в будущем вам пришлось бы разлучиться, так что учитесь жить самостоятельно уже сейчас.
— Да, конечно, — ответил Сириус, но повесил хвост и надолго замолчал.
Собственно, он заговорил еще только раз. Спросил вдруг:
— Почему ты сделал только одного меня? Одиноко будет быть мной.
Томас объяснил что существовал целый выводок — «четыре тебя» — но выжил только один.
— Мы много раз повторяли попытку, — признался он. — Таких, как Гелерт, выводить довольно просто, но ты — птица совсем другого полета. Сейчас подрастают два многообещающих щенка, но они пока слишком молоды и трудно сказать, на что способны. Есть еще супершимпанзе, но от нее тебе, конечно, никакого толка. С ней много проблем — она то тупа как пробка, то вдвое умнее, чем следовало бы.
Детей всегда собирали в школу в большой суматохе, а первый год в пансионе требовал особенно долгих сборов. Купить одежду. Заказать книги, тетради, спортивные принадлежности. Плакси с каждым днем все больше погружалась в неотложные дела. Сириус дивился ее веселости. Предполагалось, что девочка храбрится, скрывая грусть, но иногда ее настроение «пахло» настоящим. Сириус мало чем мог помочь в сборах, разве что иногда бегал с поручениями, так что у него оставалось куда больше времени для мыслей о будущем.
Плакси и в самом деле отчасти прятала за бодрым видом страх перед расставанием со всем, что любила. Будь она моложе, разлука далась бы ей легче. В утро перед отъездом девочка случайно столкнулась во дворе с Сириусом. От удивления она выронила сверток с вещами и, встав на колени, обняла друга. С сентиментальностью школьницы, под которой скрывалось подлинное чувство, она заговорила:
— Что бы со мной не сталась, я всегда буду твоей. Даже если я не добра к тебе, я тебе принадлежу. Даже… даже если когда-нибудь я кого-нибудь полюблю и выйду за него замуж, я буду принадлежать тебе. Почему я по-настоящему поняла это только сегодня?!
Он ответил:
— Это я — твой до смерти. Я давно это знаю — с тех пор, как укусил тебя.
Глядя в его серые глаза и ероша густую шерсть на плече, она сказала:
— Мы обречены причинять друг другу боль — снова и снова. Мы такие ужасно разные.
— Да, — сказал он, — но чем сильнее различие, тем прекраснее любовь.
Глава 5
Подмастерье пастушьей собаки
Плакси уехала в пансион, а на следующий день Томас отвел Сириуса в Каер Блай, к Пату. По пути он долго толковал с псом о его будущем, обещая, что после года у Пага тот сможет повидать мир людей за пределами овечьей страны и, возможно, поселится в Кембридже. Сириус слушал и соглашался, но испуганный и впавший в уныние зверь не в силах был гордо держать хвост.
Имелось одно основательное утешение: он знал Пага как достойного человека. Сириус классифицировал людей по их отношению к собакам — он и в дальнейшем находил эту черту неплохим пробным камнем для человеческих характеров. Одни, не наделенные воображением, потребным, чтобы войти во взаимоотношения с собакой, были к ним попросту равнодушны. Других — «обожающих собак», Сириус терпеть не мог. Эти переносили на собак собственные сантименты, совсем не понимали животных, преувеличивали их ум и способность любить, тискали и закармливали своих псов, не давая при этом пищи естественным позыва м к сексу, дракам, охоте. Для таких собаки были просто живыми и «трогательно человечными» куклами. Были еще ненавистники собак, либо слишком высокомерные, чтобы снизойти до дружбы с тупым животным, либо слишком боязливые. И, наконец, были «интересующиеся собаками». Эти, отдавая себе достаточный отчет в разнице между собакой и человеком, уважали в собаке — собаку, как дальнего, но в сущности сходного по духу родственника. Паг относился к этому сорту.